Читать «Наполеон. Афоризмы» онлайн - страница 14

CCLXIX

Наилучшее разделение власти таково: избирательная, законодательная, исполнительная и судебная. Я хорошо разграничил их в иерархии своей Империи.

CCLXX

Герцог де Фельтре проявил себя реакционером и угнетателем, ибо это его единственный талант. Он хотел бы получить место в анналах нашей истории, но у него ничего не получилось. Мне не нужен был орел, чтобы руководить военными делами, я хотел заниматься этим сам; по этой причине я и выбрал его.

CCLXXI

Когда я начал войну с кортесами, я был очень далек от мысли, что Фердинанд станет трактовать их как бунтовщиков.

CCLXXII

Теология для религии все равно что отрава в еде.

CCLXXIII

Я сделал Париж удобнее, чище, здоровее и лучше, чем он был, и все это во время войн, которые я вынужден был вести. Парижане встретили эти улучшения с песнями; что убедило их еще больше, так это обеспечение Европы танцорами, поварами и модистками. Это я знал очень хорошо.

CCLXXIV

Есть борцы с прогрессом эпохи, к примеру в армиях.

CCLXXV

Гражданская война, если дело монарха является ее предлогом, может продлиться очень долго; но народ в конце концов победит.

CCLXXVI

Общественный порядок любой нации основывается на выборе людей, предназначенных к тому, чтобы поддерживать его.

CCLXXVII

Люди мыслят верно, пока их не вводят в заблуждение ораторы.

CCLXXVIII

За исключением нескольких хамелеонов, которые, как и в любом другом месте, пробрались в мой Государственный совет, в него вошли честные и по-настоящему достойные люди.

CCLXXIX

Мое правительство было вознесено необычайно высоко, чтобы увидеть недостатки в его механизме; тем не менее я пятнадцать лет правил сорока двумя миллионами людей в интересах большинства и без особых трений.

CCLXXX

За период моего правления меня по-настоящему удивило, что Папу Римского признали в границах моей Империи ренегат Абдалла Меню и в Париже — трое женатых священников-отступников, а именно: Талейран, Фуше и Отерив.

CCLXXXI

Право на море принадлежит всем нациям. Море нельзя ни возделывать, ни получать его в собственность: это единственная по-настоящему общественная дорога, и любые притязания нации на исключительные права на море — объявление войны остальным нациям.

CCLXXXII

Если бы отречение Карла IV не было вынужденным, я признал бы Фердинанда королем Испании. Контрдействия в Аранхуэссе не могли оставить меня равнодушным: я расположил свои войска по всему полуострову: как суверен и как сосед я не мог стерпеть такого акта насилия.

CCLXXXIII

Конституционалисты — простаки; во Франции были нарушены все договоры: ликурги могут делать все, что им заблагорассудится, — все будет нарушаться; хартия — не более чем клочок бумаги.

CCLXXXIV

Нации, людям, армии, Франции в целом не нужно забывать свое прошлое: прошлое составляет их славу.

CCLXXXV

Легче построить республику без анархии, чем монархию без деспотизма.

CCLXXXVI

Люди, являющиеся хозяевами в своих домах, никогда и никого не преследуют, а король, которому не противоречат, — хороший король.

CCLXXXVII

Реформаторы, в сущности, больные люди, которым жаль, что у других хорошее здоровье; они запрещают всем лакомства, которых им самим нельзя.