Читать «Прекрасные деньки» онлайн - страница 24

Священник хмурился, когда день спустя после заутрени Холль просил его принять исповедь. Пришлось просить дважды. В ризнице он упал перед пастырем на колени и, покуда тот снимал свои одеяния, стал наверстывать упущенное. Но не успел Холль закончить, как священник отпустил ему грехи, дал просфору и отослал прочь. Встав на колени перед алтарем, Холль перекрестился. Когда он обернулся, то отчетливо увидел лицо воспитательницы из детского сада. Она стояла на том месте, откуда, как из засады, наблюдала за школьниками во время службы. На миг его охватило желание подбежать и вцепиться ногтями в эту бледную физиономию, но мысль о безысходности его положения тут же остудила Холля. Он поплелся к скамье, где оставил свой ранец. Там он выжидал, пока не пройдет время, потребное на пять «Отченашей», ибо столько, в знак покаяния, было назначено патером. Холль и не думал молиться, но и наружу выйти не смел, потому что во всем вокруг ему почудился какой-то чудовищный заговор. Он знал лишь одно: куда бы он ни подался, его тут же вернут в дом с цифрой 48, но он не знал потайных углов этого нового враждебного царства, которое сделало его своим пленником так быстро, так беспощадно.

У боковых дверей его ожидала Анна. Она прихварывала и потому в последнее время совсем редко появлялась в усадьбе. Кто-то рассказал ей о неудавшемся побеге Холля. Он тут же заподозрил Штраусиху. Она и матери наплела с три короба, но ему не хотелось спрашивать, он хотел лишь поскорее отделаться от Анны, от ее дребезжащих утешений, которые всегда заканчивались взмахами крестящей руки и длинной молитвой. Своими кривыми, изломанными работой, грубыми пальцами она погладила его по лицу. Видимо, она думала при этом о своем сыне в Австралии. Запах ее одежды напомнил о запахе ее тесной каморки, такой же темной, как и эти старушечьи облачения, в которых она становилась почти бесплотной. Только узкое лицо, с печальными жалостливыми глазами было воспаленно-красным с тех незапамятных пор, как его навсегда обветрило непогодой. От этой женщины, об руку с которой он вышел за ворота, осталась лишь усохшая фигурка. Она опять смотрела на него, бормоча молитвы. Он проводил до моста это сухое, как осенний лист, тело и остановился, а она продолжала идти, думая, что он следует за ней или где-то рядом, и все шептала свои молитвы. Когда старуха скрылась за холмом, Холль решил дожидаться начала уроков на бойне. Первый раз в жизни он пришел в деревню на час раньше, без чьего бы то ни было распоряжения. До исповеди он подумывал о том, не пойти ли к кузнецу, но теперь его вдруг потянуло на бойню, хотя до сих пор кузнечные подмастерья были дружелюбнее, чем ребята с бойни. Он надеялся, что там будет на что поглазеть, ни о чем не думая, и таким образом как можно дольше не видеть хаудорфских школьников с их назойливыми расспросами. Жуткие картины бойни он поначалу робко наблюдал, забравшись на каштан и упершись взглядом в полуоткрытую дверь. Когда же с другой стороны, из-за закрытой двери сарая, донесся крик голодных свиней, он увидел теленка, исчезнувшего в забойном загоне, а вскоре — кровь, хлынувшую на мощеный двор. Он осмелел, приблизился к двери и стал наблюдать, как перерезают горло другому, ревущему до последней секунды теленку. Прежде чем подломились передние ноги, теленок был уже подвешен на крючья за задние. Ни одного из телят не оглушали деревянной дубиной.