Читать «Три чайные розы» онлайн - страница 163

– Не смей!

Она и всегда была худенькой, а теперь совсем исхудала. Только глаза не изменились – огромные, цвета крепкого чая… И все-таки она старалась каждое утро приводить себя в порядок – причесывала волосы, красила губы, подводила глаза. Потом, когда уже не было сил на сложный макияж, Полина только красила губы любимой красной помадой (упрямо, словно это было по-настоящему важно, с вызовом – вот так!)

…В больнице она прочла присланный Татьяной, только что вышедший роман Сергея Листика. Роман захватил ее, взволновал. Дочитав, она вдруг вспомнила слова о счастье со слезой, столь часто произносимые Машей, и улыбнулась: «Надо же, я всегда понимала счастье именно так – неотделимо от грусти…»

– Ты… улыбаешься? – поразился Данилов, войдя в палату с букетом тюльпанов (муж каждый день приносил ей цветы).

Она долго молчала, а потом сказала, словно сама удивляясь:

– Наверное, это странно, но сейчас для меня все словно встало на свои места. И мне так легко и спокойно, как давно уже не было…

От волнения Данилов не удержал вазу, которую готовил для цветов, она выскользнула у него из рук и разбилась.

– Какой ты неловкий, Иван, – снова улыбнулась Полина, – оставь, потом соберешь… Знаешь, я чувствую, как жизнь уходит… С каждым днем ее все меньше, я это физически как-то очень остро чувствую… Но это теперь ничего… Бабушка перед смертью часто говорила нам в утешение, что поболеть и пострадать перед смертью полезно. У меня тогда эти слова вызывали ужас, а сейчас вспоминаю их и что-то, как мне кажется, понимаю… А может, я ничего не понимаю, и это бред распадающегося сознания, – она усмехнулась, – извини, Иван, у меня так болит голова…

Полина закусила губы, и Данилов понял, что начинается очередной приступ ничем не заглушаемой боли.

* * *

Зима в этом году случилась затяжная. Март обрушился на город колючими ветрами. Горожане изнемогали, устав от холодов и снега, который шел каждый день и тут же таял – уже никчемный, никому не нужный… Солнца не было вообще, словно его проглотил крокодил.

А перед Пасхой установилась по-настоящему весенняя погода, потеплело, выглянуло солнце. Идя вдвоем с дочерью по городу, Андрей вдруг понял, что наступила весна (это ведь всегда понимаешь как-то внезапно, неожиданно), и осознание этого, казалось бы, такого простого, много раз пережитого факта наполнило его сильной, незамутненной радостью.

Они зашли в парк, присели на лавочку. Андрей жмурился на солнце, словно кот, – хотелось прогреться, наполнить солнцем каждую уставшую за зиму клеточку; ему сделалось так блаженно хорошо, как давно уже не было.

Он повел дочь в собор, где ее когда-то крестили. Сияющее солнцем золото куполов освещало пространство снопом света, таким ярким, что, глядя вверх, Андрей прослезился.

Когда они подходили к храму, к ним подбежали две девочки возраста Марины и, смеясь и поздравляя с праздником, протянули Мусе пасхальные куличи. Андрей смутился, поблагодарил девочек и обрадовался, увидев, что дочь отозвалась на поздравление и улыбается детям осмысленно, тоже радуясь происходящему.