Читать «Три чайные розы» онлайн - страница 162
Алиса Лунина
Успокоившись, сказала:
– Скоро у меня не будет сил даже на это. Последняя истерика… Дальше обойдемся без этого.
* * *
Итак, она уговорила мужа ничего не говорить сестрам о ее болезни. В ответ на вопрос Ивана: «Может, это неправильно, Полиша? Может, они должны знать?» – Полина усмехнулась: «А кто сейчас знает, как правильно?»
Из больницы она несколько раз звонила в Петербург, разговаривала с Татьяной, стараясь говорить спокойно, бодро. Последний раз Полина позвонила сестре незадолго до Машиного дня рождения.
Татьяна удивилась:
– Полиночка, отчего у тебя такой голос?
Надо сделать над собой последнее усилие, Господи, дай мне сил…
– Я жутко простыла… Такая нелепость.
– Но ты лечишься? – встревожилась Татьяна.
– Да, конечно. Иван делает мне уколы.
– Вот и хорошо! Вы приедете на Машин день рождения?
– Конечно!
– Приезжай скорее, родной воздух пойдет тебе на пользу!
– Да, Танечка…
Разве может быть иначе?!
Она долго смотрела на висевшую над кроватью любимую картину «Странные танцы», когда-то подаренную ей Климовым. Поняв, что уже не выйдет из больницы, Полина попросила Данилова принести картину из дома.
В этот день она сказала мужу:
– Грустно умирать вдали от дома. Мне бы сейчас этого неба, этих куполов и крыш, серенькой Фонтанки… – Заметив, что его лицо исказила гримаса боли, она поспешила добавить: – Ничего! Не я первая… Тысячи людей вообще умерли в изгнании. – Она попыталась улыбнуться, но не получилось.
Данилов взял ее за руку:
– Вот за что я тебя люблю, Полиша, так это за…
– Знаю. Мою иронию и мужество. Правильно. Люби меня, Иван…
…На самом деле – какое там мужество… Часто она испытывала дикий, животный ужас, который ядом отравлял кровь. Каждая ее клеточка трепетала от страха. Он был такой огромный, поглощающий все: ее мысли, чувства, жизнь. Полина пожаловалась Ивану: «Как будто приходит кто-то страшный, белоглазый, садится на кровать и смотрит на меня всю ночь». Данилов сказал: «Не тревожься! Он больше не придет. Теперь я буду с тобой все ночи». По его распоряжению в палате поставили вторую кровать. Для него.
И действительно, после этого белоглазый не приближался к Полине так близко, но все равно был где-то рядом, заглядывал в окна, маячил в больничном коридоре… Страх не отпускал ее.
Однажды она призналась мужу:
– Я боюсь. Очень боюсь. Но не того, что будет там, или того, что там ничего не будет, а того, что еще будет здесь, дальше… Я боюсь не справиться. Боюсь, что не выдержу. Ведь я человек. Всего лишь маленький, слабый человек, у меня так мало сил… Мне рассказывали, что у одной раковой больной печень выходила кусками. Ее рвало собственной печенью. Господи, я боюсь…
– Ну что ты, какие глупости! – Он сжал ее руки. – Я никогда этого не допущу.
– А что ты сможешь сделать? – Она так удивилась, что даже перестала плакать. – Дашь мне яду?
– Не знаю, но я что-нибудь придумаю, – беспомощно сказал он и заплакал.
И теперь уже Полина утешала его:
– Ну-ну, перестань.
…Она стеснялась того, как теперь выглядит. Данилов спрятал от нее зеркало, и Полина, поняв это, жестко его выбранила:
