Читать «Падение Софии (русский роман)» онлайн - страница 188
Елена Владимировна Хаецкая
* * *
Когда я проснулся, трудно было понять, какое время суток за окном. Не слишком поздно — потому что не вполне темно; но это и все. За ночь снег вдруг растаял, и повсеместно образовалась слякоть: она разливалась по земле, наполняла воздух, сыпалась с неба.
Я сел на диване. Кажется, вчера я так устал, что заснул прямо в гостиной. Голова гудела.
Когда Витольд вошел с блокнотом, я посмотрел на него как на своего злейшего врага.
— Я что, так и провалялся на диване одетым всю ночь? — спросил я.
— Да, — подтвердил Витольд.
— Не могли меня разбудить?
— Нет, — ответил Витольд.
— В каком смысле — «нет»? — рассердился я. — Вы в состоянии выражаться яснее? Безценный, я от вас устал.
— Слово «нет», наряду со словом «да», является наиболее однозначным из всего обширнейшего русского лексикона, — сказал Витольд.
— Это в любом лексиконе так, — буркнул я, раздосадованный тем, что он не принес мне кофе.
— Не в любом, — возразил Витольд. — В некоторых языках слово «да» в чистом виде отсутствует, а существуют слова, которые могут быть переведены как «именно так», «вот он (для одушевленных предметов)» или «вот это (для неодушевленных)», а также «именно таким способом»; но «да» как абсолютного утверждения нет… С другой стороны, по-русски «да нет» означает как отрицание, так и утверждение в зависимости от контекста.
— Так почему вы не смогли меня разбудить? — вернулся я к прежней теме. — Постарайтесь ответить просто, потому что академизм меня угнетает.
— Вы крепко спали, Трофим Васильевич, а диваны у нас удобные. Чем разбивать сон, лучше было оставить вас как есть. Какие будут на сегодня распоряжения?
— Нужно заказать в городе кофе, — вспомнил я. — У нас ведь закончился.
— Я уже заказал, — невозмутимо ответил Витольд, — только пока не доставили. Сегодня позвоню и напомню.
— Знаете что, — я встал, прошелся по комнате, несколько раз выглянул в окно, — не могу больше сидеть здесь и ничего не делать. Поедемте к Софье.
Витольд поднял брови и ничего не ответил.
— Я серьезно говорю, — настаивал я. — Надоело ждать. Я хочу узнать всю правду, до конца.
— Не боитесь, Трофим Васильевич? — наконец спросил Витольд.
— Чего?
— Не «чего», а «кого». «Да» для одушевленных предметов.
— Софьи?
— Скорее, Харитина. Но и Софьи, конечно, тоже…
Я вспомнил шепот Харитина: «Нужно, нужно бояться», и все во мне восстало против этого требования.
— Нет, не боюсь. «Нет» для одушевленного, для неодушевленного, для любого предмета, а также для образа действия. Возьмем с собой браслет. Скажем, что нашли его в усадьбе среди вещей покойного Кузьмы Кузьмича… Вы ведь со мной поедете?
— Да, — поразмыслив, ответил Витольд. — Куда же я вас одного отпущу? Пропадете — век потом укорять себя буду. А мне этого совершенно не нужно. Я желаю жить долго и с чистой совестью.
Я умылся, переоделся для визита, и скоро электромобиль уже летел по дороге в «Родники». Клочья тумана разрывались о лобовое стекло, уносились вдаль, печальные, как призраки. Витольд сидел рядом с отсутствующим видом. То ли думал о чем-то, то ли вообще дремал. Когда мы прибыли в «Родники», он встрепенулся.