Читать «Михаил Булгаков. Морфий. Женщины. Любовь» онлайн - страница 265

«26 августа. Сегодня сбор труппы в Большом театре… Миша был. Слова Самосуда (о “Батуми”): а нельзя ли из этого оперу сделать? Ведь опера должна быть романтической…»

«27 августа. Сегодня без конца телефонные звонки. Из Союздетфильма, чтобы Миша сделал сценарий из пьесы “Батум” и, несмотря на мое сообщение – запрещена, – все-таки непременное желание увидеться…»

Многие режиссеры спрашивали Елену Сергеевну: «Пьеса запрещена “пока или совсем?”»

«28 августа. У Миши состояние раздавленное. Он говорит – выбит из строя окончательно. Так никогда не было».

Булгаков понимал, что рухнули все его надежды на свободное творчество и то, что написано им, но не напечатано, не увидит свет. Станет еще хуже, чем было. Хотя он честно и в меру сил старался написать хорошую пьесу о вожде. Наверное, нужно было предварительно встретиться с ним, обговорить сюжет пьесы и место действия, вплоть до деталей, но добиться встречи со Сталиным ему никогда не удавалось, и не в характере Михаила Афанасьевича было творить под чью-то диктовку. Он писал так, как думал, не желая специально очернить вождя, наоборот, стремился показать его истинным революционером, с юных лет. О том, насколько удалось Булгакову воплотить свои желания в жизнь, можно судить сегодня, так как пьеса «Батум» сохранилась. Нигде не напечатанная, замурованная в папку с грифом «секретно», она лежала в архиве Реперткома, потом Ленинской библиотеки и наконец недавно попала в Российский центральный архив искусства и литературы, и мне, видимо одному из первых, удалось прочитать ее. Конечно, не саму бумажную рукопись, изрядно потрепанную, с почерневшими краями страниц, а переснятую на пленку. Действие пролога пьесы развертывается в 1898 году, потом в 1901–1904 годах.

Большой зал Тифлисской духовной семинарии. На стене писанное маслом изображение Николая II. В зале никого нет. В семинарской церкви кончается обедня. Входит Сталин – молодой человек 19 лет, в семинарской форме, садится, прислушивается. Слышится церковный хор, исполняющий заключительное многолетие. Служитель Варсонофий, всегда немного выпивший, распахивает дверь церкви. Входят инспектор семинарии, ректор, преподаватели и воспитанники. Инспектор выстраивает их. Сталин встает со стула и становится отдельно.

Ректор. Престрашное дело свершилось в нашей родной семинарии. В то время как все верноподданные сыны родины прильнули к подножию монаршего престола царя-помазанника, неустанно пекущегося о благе нашей обширной державы, нашлись среди разноплеменных обитателей нашей родины преступники, сеющие злые семена, народные развратители и лжепророки, распространяющие повсюду ядовитые мнимонаучные социал-демократические теории, стремясь подорвать мощь нашего государства. Эти очумелые люди со звенящим накалом своих пустых идей заражают своим антигосударственным учением многих окружающих. И вот один из таких преступников оказался среди воспитанников нашей семинарии. Как поступить с ним? Подобно тому, как хирург соглашается на отнятие зараженной части тела, даже если это была драгоценная нога или бесценная рука. Общество человеческое анафемствует опасного развратителя и говорит: да изыдет этот человек! Постановлением правления Тифлисской духовной семинарии воспитанник 6-го класса Иосиф Джугашвили исключается из нее за принадлежность к противоправительственным кружкам, без права поступления в иное учебное заведение. Нам как христианам остается только помолиться о возвращении его на истинный путь!