Читать «Михаил Булгаков. Морфий. Женщины. Любовь» онлайн - страница 264

«29 июля. Ездили купаться в Серебряный Бор…»

«3 августа. Звонил инспектор по репертуару некий Лобачев – нельзя ли прочитать пьесу о Сталине, периферийные театры хотят ее ставить к 21 декабря… Немировичу пьеса очень понравилась: обаятельная, умная, виртуозное знание сцены. Потрясающий драматург. Не знаю, сколько здесь правды, сколько вранья… Немирович звонил в Секретариат, по-видимому, Сталина, узнать о пьесе, ему ответили, что пьеса еще не возвращалась…»

«7 августа. Утром, проснувшись, Миша сказал, что, передумав после бессонной ночи, пришел к выводу – ехать сейчас в Батуми не надо… “Советское искусство” просит М. А. дать информацию о своей новой пьесе… Я сказала, что М. А. никакой информации дать не может, пьеса еще не разрешена…

– Знаете что, пусть он напишет и даст… Если будет разрешение, напечатаем. Если нет – возвратим вам.

Я говорю – это что-то похожее, как писать некролог на тяжело заболевшего человека, но живого. Неужели едем завтра?..»

«14 августа. Восемь часов утра. Последняя укладка. В одиннадцать часов машина. И тогда – вагон!..»

«15 августа. В Серпухове, когда мы завтракали, вошла в купе почтальонша и, не разобрав фамилию, спросила: “Где здесь бухгалтер?” – и протянула телеграмму-молнию. Миша прочитал (читал долго) и сказал – дальше ехать не надо.

В телеграмме было: “Надобность поездки отпала возвращайтесь Москву”. Сошли в Туле. Через три часа бешеной езды были на квартире. Миша не позволил зажечь свет: горели свечи. Он ходил по квартире, потирал руки и говорил – покойником пахнет. Может быть, это покойная пьеса?..»

«17 августа. Вчера в третьем часу дня – Сахновский и Виленкин. Речь Сахновского сводилась к тому, что Театр ни в коем случае не меняет своего отношения ни к М. А., ни своего мнения о пьесе… Потом стал сообщать: пьеса получила наверху (в ЦК, наверно) резко отрицательный отзыв».

Елена Сергеевна осторожно замечала:

– Ты забыл, что Бунин предупреждал Макса Волошина о том, чтобы он не связывался с большевиками. «Все равно они знают, с кем вы были вчера».

– Они не понимают, что я был с людьми всегда, что не могу в их обществе не быть сатириком.

«18 августа. Сегодня днем Сергей Ермолинский, почти что с поезда, только что приехал из Одессы и узнал. Попросил Мишу прочитать пьесу. После прочтения крепко поцеловал Мишу. Считает пьесу замечательной. Говорит, что образ героя сделан так, что если он уходит со сцены, ждешь не дождешься, чтобы он скорее появился опять…»

Булгаков после нескольких минут раздумья впервые за последние дни улыбнулся:

– Перестарался. Начальство предлагает мне писать пьесу о советских людях. Успеть к первому января. Напишу – начнут сравнивать с «Собачьим сердцем». Ведь эту пьесу мне не возвратили, а она тоже о советских людях. Неужели им нужна еще одна такая?

«22 августа. Звонили из Театра. Убеждали, что фраза о “мосте” не была сказана. Просили дать “Бег”, хотя тут же предупредили, что надежд на ее постановку сейчас никаких нет.

У Миши после этого разговора настроение испортилось. О деньгах и квартире – ни слова.

Сегодня в газетах сообщение о переговорах с Германией и приезде Риббентропа…»