Читать «Кавалер Красного замка» онлайн - страница 222

И ответ королевы, наколотый булавкой на клочке бумаги, тоже был. Только Дюма не мог знать содержания настоящей записки, потому что она была расшифрована лишь в 1876 году. Вот ее истинный текст: «С меня не спускают глаз, я ни с кем не разговариваю. Полностью полагаюсь на вас, готова следовать за вами».

Так из нескольких этюдов с натуры писатель нарисовал образ героя, именем которого назван роман.

Сколько еще в романе таких опорных точек, отмечающих время и место событий. Маленькая поправка, небольшая огранка, и «сырье» жизни начинает работать на сюжет. Вспомним, в романе палачи даже не дали себе труда проверить, почему на эшафот они отправляют на одного человека больше, чем следовало. В истории революции известен случай, происшедший, правда, не в Париже, а в Лионе. Там вели на казнь двести девять человек. Один упал с моста и утонул. А гильотина отрубила двести десять голов. В толпу осужденных нечаянно попали два полицейских. Никто не стал разбираться, почему они там оказались!

В романе Женевьева первой твердо ступает на эшафот. В истории — Мария Филипон, вдова казненного министра республики, также приговоренная к отсечению головы, попросила палача первой отправить ее на плаху, чтобы показать мужчинам, «как легко умирать».

А попытка подменить Марию-Антуанетту? Этот эпизод мог быть блестящей придумкой Дюма, но… Вот что рассказал палач Сансон. В ночь перед казнью Людовика XVI к нему пришел молодой человек, «один из людей, мечтавших освободить короля». Впрочем, его преданность зашла далее, чем у других: он желал занять место короля и умереть вместо него, если только ему добудут одежду короля, так, чтобы в толпе совершенно незаметно можно было ему поменяться местом с королем. Несмотря на все чистосердечие этого истинно-рыцарского замысла, об этом плане нечего было и толковать». Дюма лишь заменил фигуры!

Посмертные, слепые маски погибших… Толпа обезглавленных теней… Дюма силой своего вдохновения оживил их, превратил в литературных героев. А что же сталось с реальными носителями беззакония и мрака, чья жизнь продолжалась за рамками романа?

Фукье-Тенвиль вскорости отправил на эшафот якобинцев — двадцать три человека, начиная от Робеспьера и кончая верным псом террора, дослужившимся до звания члена муниципалитета, сапожником Симоном. А 7 мая 1795 года самому Фукье пришло время защищаться перед судом, в котором еще недавно он властвовал. И ему пришлось сперва «посмотреть в маленькое окошко, а потом под резкий звук топора «чихнуть в мешок».

В романе зло оставлено живым. История рассудила иначе.

Лишь Сансон благополучно выплыл из революционного водоворота. Когда ослабела рука и потускнел взор, он передал по наследству свою должность сыну и внуку, а сам на «заслуженном отдыхе», получая приличную пенсию, принялся за мемуары, в которых искренне рассказал о трудностях своей профессии, о том, каким он был в душе монархистом и скольких нравственных мук стоило ему рубить головы аристократам, королю, королеве. Внук-палач обработал эти мемуары, добавил туда кое-что свое и издал вскоре после того, как Шарль Генрих Сансон мирно и тихо отошел в мир иной, всего три года не дожив до семидесятилетнего юбилея…