Читать «Тропою архаров» онлайн - страница 104

Так бывало всегда, когда Петр Петрович ловил кого-либо за попытку скрыть сибирку (сибирскую язву) или еще за какое-либо другое художество.

В отношении к своему делу Петр Петрович был совершенно фанатичен, никаких послаблений ни для кого не делал, а попытки как-то его «подмазать» были опасны для жизни пытающегося.

Так вот, когда к Петру Петровичу доставляли человека, серьезно нарушившего правила ветнадзора, он впадал в такую ярость, так заикался, что даже ругаться не мог. Только какое-то попискивание вылетало из его широко открытого рта.

Наконец, он взвизгивал: «П… п… п…етр!»

Петр появлялся мгновенно и становился у притолоки.

– В… в… в… в…-начинал Петр Петрович, показывая пальцем на провинившегося.

– Вредитель! – ясно произносил Петр.

– Да, – кричал Петр Петрович.

– П… п… п… п… – начинал Петр Петрович.

– Под суд отдам подлеца – ревел Петр.

– Да! – отчаянно выкрикивал Петр Петрович.

– С… с… с…

– Сукин сын! Скотина! – кричал Петр.

– Да! Да! – подтверждал Петр Петрович.

Так вдвоем и проводили обработку нарушителей эти два старых чудака.

Говорят, Петр Петрович буквально сходил с ума, когда из-за недостатка кормов начал гибнуть заброшенный для переселенцев породистый скот. Именно тогда он снял со своей землянки всю крышу, сделанную из веток с листьями, чтобы спасти племенного быка. Быка он спас, после чего тот всю весну так и ходил за ним как собака, чем веселил и пугал всех окружающих. Но из-за этого Петр Петрович и Петр последний зимний месяц прожили почти под открытым небом – в землянке с брезентовой крышей.

Я сидел у Петра Петровича до самого обеда, но когда все уселись за стол, то увидел процессию, приближающуюся к дому. Впереди шел мой помощник Димка, переругиваясь с конвоировавшими его стражами кордона; сзади вели наших груженых коней. Тогда я встал и удрал. Я знал что сейчас начнется.

Значит, прорыв через перевал не удался, значит завтра надо пересекать хребет без дороги, через гольцы, через курумники. На душе было мутно, не хотелось идти домой, я повернулся и пошел в тайгу.

Тайга шумела мягко и широко, дул ветер – теплый и сильный, качались вершины лиственниц. Исчез весь гнус, комары и слепни. И я шел и думал. А подумать мне было о чем. Отряд у меня был хороший, но в него затесался один субъект, от которого я ничего хорошего не ждал.

Беда, если в экспедиции заведется какой-либо паршивец, – он может испортить решительно все. Такой человек будет ныть, что ему холодно, когда все будут мерзнуть молча;

он будет петь, когда людям хочется посидеть в тишине, или кривить рот, когда все смеются.

Люди в экспедициях бывают разные, но у каждого есть свои особенности: одни не в меру обидчивы и дуются по поводу разных более или менее остроумных замечаний; другие не в меру ленивы; третьи беспорядочно, а иногда бессмысленно трудолюбивы.

А бывает и так: начинает в экспедиции работать хороший человек, а потом его точно подменят, и он превращается в форменный мусор.

Вот такая история и произошла с одним из наших сотрудников – архитектором-проектировщиком Домрой. Первую половину сезона он и сам был весел, и людей веселил.