Читать «Леди-наследница» онлайн - страница 161

Его признание было встречено молчанием. Из-за двери не доносилось ни единого звука. Он открыл глаза и уронил руку. Неужели она больше не слушает? Неужели решила не верить ничему, что он говорит? Неужели выскользнула через окно?

— Уиннифред, где ты?

Ответ пришел в форме тихого щелчка отпираемого замка и скрипа петель, когда Уиннифред приоткрыла дверь. Она стояла прямо за дверью, дошло до него, и он сделал маленький шажок назад, чтобы дать ей немного пространства. Она слушала и готова слушать дальше — оба знака очень хорошие.

Выражение ее лица, однако, было не таким ободряющим. В янтарных глазах плескался океан скептицизма, и то, как она стояла в дверях, готовая сорваться и убежать, поведало ему, что она далека от того, чтобы броситься в его объятия. Но она слушала и теперь открыла дверь. Этого оказалось достаточно, чтобы зажечь небольшой огонек надежды.

— Ты любишь меня? — проговорила она недоверчиво и настороженно.

— Да. — Ему пришлось стиснуть руку в кулак, чтобы не потянуться к ней. — Знаю, что дал тебе мало причин верить…

— Ты любишь меня? — настаивала она. — Ту женщину, которую встретил в Шотландии? Ту женщину, которая иногда носит брюки и время от времени…

— Я знаю, кто ты. Я знаю тебя лучше, чем свои пять пальцев. Знаю, что ты не умеешь танцевать. Знаю, что ты предпочитаешь кремовую начинку фруктовой. Знаю, что ты научилась ругаться, посещая тюрьму, и проиграла шестипенсовик мальчишке, чтобы научить его читать. Я знаю, что обидел тебя, говоря об ответственности и долге. — Он наклонил голову в попытке поймать ее взгляд. Было жизненно необходимо, чтобы она поняла и поверила в то, что он скажет дальше: — Ты не обуза, Уиннифред. И никогда не будешь обузой. Мне нет оправдания за то, что я так пренебрег твоими чувствами, произнося эти бессердечные слова… разве только… разве только то, что я очень сильно люблю тебя, и это…

— Но хочешь ли ты?

— Любить тебя? — Он выпрямился, рискнул и потянулся к ее руке. Огонек разгорелся чуть ярче, когда она не убрала руку. — Да, это ужасно пугает меня. Мысль о детях меня ужасает. Мысль о том, что что-то может случиться с тобой, что я могу позволить чему-то случиться с тобой, пугает меня до чертиков и всегда будет пугать. — Он легонько сжал ее ладонь. — Но я не избавлюсь от этого страха ни за какие коврижки. Потому что лишиться его — значит потерять тебя и наших будущих детей. Я… я хочу этого — тебя, и детей, и каждое мгновение страха и счастья, которые приходят с любовью. Я хочу этого. Всего этого.

Скептицизм постепенно исчезал. Гидеон видел, как боль и настороженность покидают ее черты.

— Ты любишь меня, — повторила она, но теперь сказала это с убежденностью и первым намеком на улыбку.

— Да, — Он медленно привлек ее ближе, пока платье не коснулось его. — Да. Всем сердцем и душой. Если ты не веришь ничему, что я сказал…

— Я верю тебе.

— Правда? — Надежда больше не была маленьким огоньком, теперь это был ослепительный свет, который рассеял остатки страха и сомнений. — И в то, что ты никогда не можешь быть бременем? И что я сожалею? Я так сожалею, Уиннифред! Ты была такой храброй, а я таким слепым и эгоистичным.