Читать «Охотничьи тропы» онлайн - страница 8

Я не заметил, как прошагал пять километров до избушки Степана Кирилыча. Из трубы вился синеватый дымок — значит дедушка бодрствовал.

Я тихонько подошел к двери и разом распахнул ее. Степан Кирилыч сидел у печи, спиной ко мне, и курил трубку.

— Здравствуй, Кирилыч!..

Кирилыч обрадовался моему приезду и по-отечески прижал меня к груди:

— Все-таки надумал приехать?.. Ну вот и добро… добро!.. А то я тут один затосковал, — говорил он, и в потеплевших синеватых глазах я видел, что он действительно рад моему приезду. — Весна худая — ну и ко мне никто не едет. Дует сивер и шабаш. Нето что птица, — рыба и та залегла… — продолжал он старческим хриповатым баском, как бы извиняясь, что пригласил меня в недоброе время.

— Ничего, — говорю, — весна свое возьмет.

— Так-то оно так, да только и угостить тебя нечем… Разболакайся, а я пойду сетешку выберу, может, что попало.

Я не вытерпел и пошел вместе со Степаном Кирилычем на озеро.

Солнце уже поднялось высоко. Ветер не унимался и по рослому побуревшему камышу гуляли волны. На северо-восток раскинулся широкий плес, еще крепко закованный льдом, только у берега и у кромки камышей были забереги. Далеко, над взволнованными зарослями камыша, в стороне, носящей название Чаячьего, мотался одинокий болотный лунь. Он то взмывал кверху, то неожиданно падал вниз. Видно и ему в эту стужу нелегко добывать пищу. Сквозь свист ветра и шум камыша иногда прорываются одинокие звонкие голоса жаворонков и сейчас же глохнут. Мертво на озере, мертво в полях.

Степан Кирилыч одолбил лед и, когда стал поднимать сеть, позвал меня:

— Однако, ты с собой весну привез… Гляди-ка, карась стронулся…

В сети оказалось до десятка карасей, и Степан Кирилыч обрадованно заявил:

— Ну, значит, вот-вот и тепло наступит. Такая у нас примета: карась стронулся — быть теплу…

Но караси нас обманули. Холодный северный ветер дул еще четыре дня, и я начинал терять всякую надежду увидеть массовый пролет птиц и по-настоящему почувствовать наступление весны.

За эти дни я побывал во многих местах, обошел всю западную и южную часть озера, но кроме давно прилетевших гусей да одинокой пары кряковых ничего не видел. Продолжавшиеся холода задержали птицу где-то в дальних южных районах.

На пятый день я ходил за озеро, в лес. Иногда, на утренней заре, оттуда доносилось дружное тетеревиное токованье.

Я не думал устраивать побоище, хотя все эти дни мы со Степаном Кирилычем жили лишь дарами озера, но послушать токованье, понаблюдать боевые схватки противников, — я не мог отказать себе в этом.

Путь оказался неблизким, и я пришел к месту тока, когда уже взошло солнце. Большой, некогда березовый лес был сильно вырублен, торчали только пни, редкие гнутые березы да среди них густо поднималась молодая поросль.

Еще издали я увидел на полянке несколько токовавших чернышей, но укрыться мне не удалось, птицы заметили и вскоре разлетелись.