Читать «Мы, животные» онлайн - страница 21

Как-то ночью я проснулся в спальном мешке, потный, перекрученный. Брыкаясь, высвободился, встал и поглядел на братьев; свет из-за окна выкрасил их лица в оранжевый цвет, только глазные впадины были темные, как прорези в хэллоуинской маске. Я подошел к столу, за которым сидел Папс, сидел и пялился на маленький телеэкран, откинувшись в кресле, — в одной свисающей руке, близко к полу, сигарета, в другой пивная бутылка.

Я спросил, скоро ли домой.

Папс, как он часто, заворчал по-собачьи, щелкнул зубами, но потом все-таки поставил бутылку на пол и усадил меня к себе на колени. Я положил голову ему на грудь, а он стал гладить меня рукой по всему позвоночнику от затылка донизу, гладил и гладил.

— Мне лучше нравится спать в кровати, — сказал я.

— Мне тоже, — отозвался Папс. — Мне тоже.

С его коленей мне видно было, что за окном. В нескольких шагах, на кирпичной стене соседнего здания, в коробке из металлической сетки горела одинокая оранжевая лампочка.

— Почему там свет сидит в клетке? — спросил я.

— Потому же, почему птиц в клетки сажают, — ответил Папс.

— Как это так?

— Чтоб улететь не дать.

— А выпустить можешь?

— А сам-то как думаешь?

Через какое-то время Папс выключил маленький телевизор на столе.

— Тебя звук, наверно, разбудил, — шепнул он мне на ухо, и я кивнул, соглашаясь. Я ощущал его грудные мышцы, а под ними удары сердца. Я заснул.

Когда опять проснулся, я все еще был в руках у Папса, но он тряс меня, будил, потом поставил на пол, повторяя:

— Черт. Черт. Черт.

Он подошел к спящим Манни и Джоэлу и ткнул их в бок носком ботинка.

— Встаем, — сказал он. — Быстро.

Мои братья заныли и попробовали откатиться от него.

— Шевелитесь, ну! — заорал он. — Опаздываем! Они даже подняться не успели толком, а Папс уже стоял на коленях, собирал их спальные вещи, дергал так бешено, что Джоэл запутался и снова упал. Мы — смеяться и досмеялись до того, что Папс заехал Манни открытой ладонью по лицу и Манни взвыл; тогда мы замолчали.

— Веди твоих братьев к машине, закутайтесь и стойте, пока я не выйду. — Он схватил Манни за руку и потряс. — Entiendes?

Когда мы вышли, там был дневной охранник, сменщик Папса, выше его ростом и белый. Он дул в пенопластовый стаканчик, а стаканчик посылал ему навстречу свой собственный пар. Увидев нашу троицу, он перестал дуть и поставил питье на низенькую стенку между тротуаром и узким двориком при здании.

Слева направо, потом справа налево — его взгляд, холодный и любопытный, коснулся всех трех наших лиц, каждого постельного вороха, даже наших резиновых зимних сапожек. Все молчали; Манни чуть пошевелился, чтобы прикрыть щеку одеялом, — и только. Потом вышел Папс и нарушил это оцепенение: протолкнулся мимо нас по ступенькам, протянул руку сменщику, сильно тряхнул один раз и громко, глядя ему прямо в глаза, сказал:

— Доброе утро.

— Твои? — спросил тот.

— Она божится, что моя работа.

Сменщик присел на корточки. Нахмурился.

— Хотя бы не такие страхолюды, как папаша, а только наполовину.

Мы были полустрахолюды, полутемнокожие, полудикие. Взрослые то и дело нагибались к нам и объясняли, что вот это у нас от Ма, а вот это от Папса. Сейчас мы, все трое, смотрели не на сменщика, а поверх него на Папса — он стоял, где стоял. Он метнул в нас взгляд, который невозможно было расшифровать, но серьезный, очень серьезный.