Читать «Конфессия, империя, нация. Религия и проблема разнообразия в истории постсоветского пространства» онлайн - страница 111

Политические процессы среди османских армян и характер их общинной организации также играли не последнюю роль в формировании отношения Петербурга к католикосу. С одной стороны, средоточие власти над всем миллетом империи в руках константинопольской общины, особенно после издания Сахманатрутьюна в 1863 году, вынудило Петербург идти на уступки и поощрять избрание именно османских подданных на Эчмиадзинский престол. Опасность того, что османские армяне отпадут от Эчмиадзина и превратят поместный престол в Сисе или константинопольский патриархат в католикосат для всех турецких армян, вынуждала Россию поступать весьма осторожно [465] . Сверх того, с момента издания Положения 1836 года и вплоть до падения старого режима Петербург терпел порядок выборов католикоса, который, даже учитывая перевес армянского населения в Турции над армянами в России, обеспечивал первым непропорциональное преимущество [466] . С другой стороны, господство константинопольской общины наконец-то заставило Петербург искать возможности для более прямого участия анатолийских армян в выборах, тем самым втягивая Россию глубже во внутренние дела турецких армян. Внутриполитические процессы в их среде также играли свою роль в переоценке традиционной политики. Подозрения, что «сепаратистские» настроения армянского революционного движения распространяются с османских земель в Россию, усиливали негативные тенденции в отношении Петербурга к католикосу и заметно снизили готовность властей терпеть отклонения от Положения 1836 года. Можно предположить, что вышеописанные затруднения в значительной части вытекали из невозможности четко отделить понятие об армянах как о вероисповедной группе от представления о них как о нации. Оба эти понятия сосуществовали, взаимопересекались, что весьма затрудняло выработку некой универсальной политики по отношению к армянской церкви.

В целом, история католикоса в Российской империи указывает на весьма существенную ограниченность политических возможностей российской власти. Поразительная неспособность Петербурга заставить католикоса подчиниться своей воле и грубые и неэффективные действия в 1903 году ярко демонстрируют эту ограниченность. Ситуация за южной границей империи также лимитировала свободу действий правительства по управлению армянской церковью в России, тем самым делая внутреннюю политику заложницей внешнеполитических соображений. Пересмотр Положения 1836 года не мог быть предпринят без учета его последствий для зарубежных армян, и в то же время их участие в законодательном творчестве Российской империи считалось слишком опасным и непредсказуемым в своих последствиях. Вселенский же статус католикоса, воспринимавшийся то позитивно, то негативно, не подлежал изменению, а тем более отмене, повелением одного лишь императора. Таким образом, если католикос и мог служить залогом внешнеполитических притязаний Российской империи, то и сам Петербург до некоторой степени являлся заложником католикоса.