Читать «Конфессия, империя, нация. Религия и проблема разнообразия в истории постсоветского пространства» онлайн - страница 110

Заключение

В чем состояла суть «эчмиадзинского вопроса», занимавшего столько внимания и энергии имперского правительства на протяжении почти столетия? Начнем с того, что католикос являлся одновременно духовным главой всей армянской церкви, российским подданным и государственным служащим в сложившейся системе конфессионального управления. Поэтому задача правительства, как утверждалось в одной записке МИД середины 1860-х годов, заключалась в том, «чтобы этот высокопоставленный в духовном отношении подданный России , исполняя обязанности свои в отношении Государя, которому он присягал, и Государства, в котором он пребывает, в то же время удерживал , во всей неприкосновенности , в руках своих и власть , предоставленную ему канонами церкви, над паствою своею и вне пределов России и чтобы обязанности подданного не ставили его в противоречие с своею совестью в качестве Верховного Главы церкви» [464] . Сформулированная таким образом задача являлась крайне сложной ввиду нахождения армян в разных странах и неоднородности источников власти католикоса. Неудивительно, что российское правительство каждый раз переопределяло эту задачу в контексте менявшихся обстоятельств как внутри России, так и вне ее, затрудняясь разрешить противоречия, вытекавшие из двойственности понимания должности католикоса.

Отношение Петербурга к католикосу также обусловливалось процессами, происходившими в Османской империи. В армянах, выполнявших ключевые для Порты функции в сферах финансов и промышленности, Россия видела верный и самый прямой проводник ее влияния на Восток. Частые войны с Турцией создавали стимул для поддержки хороших отношений с населением, которое оказывалось в центре военных действий в любом предполагаемом русско-турецком конфликте. Казавшийся неминуемым раздел Османской империи заставлял официальные круги постоянно думать о положении, в котором Россия окажется в этот критический момент. Растущее влияние Запада на Константинополь и даже Анатолию принуждали Россию дорожить таким важным институционным преимуществом, как католикос. Лишь полное неповиновение Эчмиадзина наконец-то вынудило Петербург отказаться от политики задабривания. Кроме временного отступления от традиционного подхода в 1891–1905 годах, соображения внешней политики почти всегда перевешивали соображения внутренней в рассуждениях правительства о католикосе.