Читать «История безумия в Классическую эпоху» онлайн - страница 7

Связь исследований Фуко с генеалогическим подходом Ницше неоднократно подчеркивалась самим Фуко. Впрочем, в его исследованиях можно увидеть еще и другое влияние. Я имею в виду гегельянство. Фуко в молодости испытал сильное влияние своего учителя Жана Ипполита, виднейшего французского гегельянца. Недаром Фуко писал диплом по “Феноменологии духа” Гегеля.

Фуко прочитал работу Ницше как открывающую перспективу исследований генезиса “человека”, о котором говорят экзистенциализм и марксизм, которого подразумевает феноменология. Фактически речь будет идти о генезисе современного европейского человека. Это может быть самое настоящее конкретно-историческое исследование, как это и получилось впоследствии у Мишеля Фуко. Но одновременно исследования такого рода будут исследованиями по истории философии, потому что они призваны дать ключ к формированию неявных концептуальных допущений многих современных философских направлений. Этим определяется своеобразие исторических исследований Фуко, которое подчас вызывало их неприятие со стороны специалистов по истории конкретных областей знания. Выводы и обобщения Фуко казались им слишком нечеткими и недостаточно обоснованными. Но специфика его подхода и выводов была связана со спецификой поставленных им задач: исследовать историю не тех или иных научных концепций, а молчаливо принимаемых допущений, которые так или иначе проявляют себя и в психиатрическом знании, и в представлениях современной философии о человеке.

Убеждение Фуко в историчности форм человеческого опыта оказалось созвучным некоторым центральным тезисам структурализма, споры вокруг которого определяли культурный пейзаж Франции в середине 60-х годов. Фуко в зрелые годы полностью принимал идею структурализма, что “смысл” — тот самый смысл, который экзистенциализм искал в изначальной структуре здесь-бытия или полагал привносимым в абсурдный мир в результате ничем не обусловленного, трагически свободного выбора субъекта, — этот смысл есть продукт внешней субъекту безличной системы. “До всякой человеческой экзистенции уже есть знание, система, — говорил Фуко в одном из интервью, высказывая свое мнение об экзистенциализме Сартра и солидаризуясь с Леви-Строссом и Лаканом, — …это анонимная система без субъекта… “я” исчерпало себя, — посмотрите на современную литературу; пришло время открытия безличного „имеется"”8. Человеческий субъект не есть изначальная необусловленная данность; его действия в мире и те смыслы, которые он вносит в этот мир, обусловлены системой социальных детерминаций.

В то же время надо заметить, что Фуко возражал против причисления его самого к структуралистам. В одном из интервью он так сформулировал свое отличие от структуралистов: он сам занимается историей и для него неприемлема структуралистская дихотомия “событие/структура”. Вместо этого он склонен признавать наличие разных событий — разного уровня, с разными хронологиями и темпами изменений. “Я думаю, — отмечает Фуко, — что надо говорить не о великой модели языка и знака, но о модели войны и битвы. История, которая вовлекает нас в свое течение и определяет нас, имеет скорее форму войны, чем языка: она есть арена отношений власти, а не отношений “значения”. История не имеет “значения”, хотя это вовсе не значит, что она абсурдна или бессвязна. Напротив, она логична (intelligible) и доступна анализу в малейших своих частностях — но постижима в соответствии с моделями борьбы, стратегии и тактики. Ни диалектика как логика противоречии, ни семиотика как структура коммуникации не подходят для анализа внутренней логики (intelligibility) конфликтов”9.