Читать «Апостол Сергей: Повесть о Сергее Муравьеве-Апостоле» онлайн - страница 102
Натан Яковлевич Эйдельман
Так ли я все видел, милый Матюша? Как бы я этого хотел!.. Впрочем, может быть, я как следует не заметил некоторых подробностей, например, что бричка поломалась,
Мне нужно, мой дорогой и милый Матюша, знать, что ты спокоен и доволен собой; мне нужно это не только для меня, но и для тебя самого».
Настроение неплохое, переписка Матвея с Кибинцами обнадеживает. Император Александр в Таганроге при смерти, завтра — умрет.
«У меня была переписка большая с некоторой мадемуазель Гюене, я желал очень (письма) истребить».
Переписка с гувернанткой из Швейцарии была не только у Матвея, но и у Сергея. Письма сожжены во время восстания… Что стало с самой Гюене, сожгла ли она послания опасных братьев или сохранила; может быть, увезла, и они доселе хранятся в фамильной шкатулке в каком-нибудь альпийском кантоне? Бог весть. И все же одно, последнее письмо к ней Сергея Муравьева сохранилось… Сохранилось потому, что в Кибинцах никогда его не получили, мадемуазель никогда о нем не узнала… Несколько месяцев спустя капитан Сотников, производя розыски остатков тайного общества, обратил внимание, что на миргородской почте лежат невостребованные письма, адресованные Матвею Ивановичу и мадемуазель Гюене; письма, прочтенные двумя-тремя чиновниками и на столетие спрятанные в секретный архив…
Когда письма пришли в миргородскую почтовую экспедицию, там уже знали о смерти царя в Таганроге.
«Я преподношу вам довольно длинное рассуждение, по вы не должны этому удивляться! когда беседуешь с особой, которая имеет обыкновение размышлять глубоко, это пробуждает в нас поток мыслей, которому нет конца. Вспоминаете ли вы, мадемуазель, наши долгие беседы в Кибинцах? Что касается до меня, то сколько раз я мечтал о том, чтобы они возобновились! В ожидании этого времени, которое будет для меня очень приятно, примите уверение в почтении и уважении, которые питает к вам преданный вам…»
Длинные рассуждения касались прочитанных книг. Новый пятитомный французский роман Луи Пикара «Жиль-Блаз революции» не понравился: герой — веселый проходимец; переживая тысячи приключений и спасаясь от смерти, он удобно устраивается при разных режимах — революции, директории, Наполеоне, реставрации, пока не заканчивает жизнь в уютной богадельне.
«Эти люди, — говорит Сергей Муравьев девице Гюене, — приспосабливаются ко всяким обстоятельствам потому, что, лишенные всякой силы в своем характере, они не могут понимать ничего, кроме эгоизма, который заставляет их и в побуждениях других людей находить лишь свою собственную манеру мыслить и чувствовать.
Но сами эти люди — не отбросы ли они человеческого рода?»
И затем — наиболее интересные строки этого письма, где автор рисует свой человеческий идеал, а корреспондентка, конечно, разглядела бы его автопортрет, если б послание когда-нибудь пришло в Кибинцы.