Читать «Антология современной французской драматургии» онлайн - страница 31
Натали Саррот
НЕРЕБИС
САМОДЕРЖЕЦ. Неребис!
МИРТИЙ. Пусть ее. Мне нравится, когда такая ручка на моей груди. Из замши, мадемуазель, из замши.
НЕРЕБИС. В Константинополе тоже есть мужские портные, но если их вытащить из шелка, то кончик их ножниц все равно…
ВРАЧ …все равно остается в воде…
ПАЛЕОГРАФ …в благоуханной розовой воде.
САМОДЕРЖЕЦ
МИРТИЙ. Мы там у себя люди деревенские. Любим, чтобы было погорячее. Не смогу ли я поупражняться также на сиротках?
ВРАЧ
ПАЛЕОГРАФ. Сотоварищ самодержец, парень чувствует иронию.
САМОДЕРЖЕЦ
МИРТИЙ. Мы там у себя первопроходцы. Мы внимательно разглядываем почву, прежде чем посеять горох, стручковый либо дробленый. И поем пред Господом Предвечным. Невозможно ведь пахать весь день. Но ничто нас не воодушевляет более, чем красота и форма.
КЛАССИКОС
Самодержец, Врач и Палеограф снимают митры. Неребис присаживается в расслабленной позе. Ее покров соскальзывает.
ПАЛЕОГРАФ. Историю про горбуна и педагога рассказывали друг другу еще Гомер и Платон.
МИРТИЙ. Платон, ваш прадед! И Гомер… Ваша внучатая тетушка?.. Когда я слышу, как вы произносите эти имена, то чувствую, что снова становлюсь конем, конем крестьянским, с деревянными подковами. Мне стыдно.
САМОДЕРЖЕЦ. Стыдно? Отчего?
МИРТИЙ. Корабли жизненного приключения рассекали девственное млеко первых дней мира. Поэзия была питьем, музыка — пищей, мысли — наслаждением. Ваши античные писатели фонтанируют этим счастьем.
САМОДЕРЖЕЦ. Я сам весь мокрый.
МИРТИЙ. Сделайте же так, чтобы вам было удобно, и мне тоже.