Читать «Супергрустная история настоящей любви» онлайн - страница 53

— Мы теряем хиты, — прошептал он мне. — Ша-кей про Рим-кей, о’кей? — И совсем тихо: — Юмор и политика. Понял?

Я свернул описание пустот Пантеона, пропитанных рассветным солнцем, а Ной наставил на меня клин редеющих волос надо лбом и спросил:

— Ну ладно, вот тебе расклад, негри-тос. Надо выебать либо мать Терезу, либо Маргарет Тэтчер…

Мы с Вишну посмеялись — ровно столько, сколько требовалось, — и улыбнулись нашему вождю. Я поднял руки — мол, сдаюсь. Мужчины теперь только так и разговаривают. Так мы сообщаем друг другу, что по-прежнему друзья, что нашей жизни пока еще не конец.

— Мэгги Тэтчер — если в миссионерской, — сказал я. — Если раком — само собой, мать Терезу.

— Как-кой ты медийный, — сказал Ной, и мы друг другу отсалютовали.

Затем речь зашла о «Нитях», культовом бибисишном кино о ядерной катастрофе, о музыке раннего Боба Дилана, о методах борьбы с генитальными кондиломами посредством умной пены, о недавних конфузах Рубенштейна в Венесуэле («не бывает большего оксюморона, чем твердая еврейская рука, верно я говорю, pendejos?» — сказал Ной), о практически рухнувших «ОбъединенныхОтходахСиВиЭсСитигрупКредит», о неудачной попытке Федеральной резервной системы их спасти, о наших неустойчивых портфелях, о «ва-ву», которое говорят двери поезда номер 6, против пессимистичного «ши-иш» поездов надземки, о жизни и нелепой гибели комика-извращенца Малютки Германа, а затем мы обратились к неистощимой теме — как и большинство американцев, мы скоро наверняка потеряем работу, и нас выкинут на улицу умирать.

— Я бы сейчас, пожалуй, сожрал десяток эти исанских куриных салатов из «ТайКуса», — отметил Ной с поклоном одному из спонсоров.

Музыкальная ретросистема завела старую песенку «Пожара в пассаже», а я поуютнее устроился со своим стаканом пенного пива и принялся наблюдать парней на метауровне. Ной постарел хуже всех. Лишний вес как будто стек с его мозговитого лба в подбородок, где теперь неприлично трясся, отчего Ной излучал гнев и недовольство. Из нас троих он когда-то был самым красивым и успешным, познакомил нас с половиной наших подруг (которых, впрочем, было не так уж много), обучил этому резкому расистскому лексикону, посылал нам с Вишну по десять сообщений в час — советовал, что делать и что думать. Но с каждым годом ему все труднее дергать нас за поводки. В юности казалось, что почти сорок лет — точка отсчета взрослости, но теперь началась пора экспериментов, и мы трое терпим поражения в одиночестве.

Вишну примерял на себя жизнь умного и модного недотепы — боди «СОС Ху», винтажные кроссовки «Мытая обезьяна» юаней за пятьсот, чрезмерная готовность слишком громко смеяться над чужими шутками, эдак по-новому гоготать, научился в мое отсутствие — ха-ху, ха-ху, смех, порожденный жизнью, в которой тает прибыль; впрочем, эта жизнь, говорят, чудесным образом приведет его к женитьбе на любящей и терпеливой Грейс.