Читать «Супергрустная история настоящей любви» онлайн - страница 160
Гари Штейнгарт
Я открыл дверь. Она дрожала и икала, у ног стояли две пустые бутылки пива «Президенте» и полбутылки водки. Не поддавайся жалости, сказал я себе. Вспомни злость предыдущей недели, сгусти ее в груди. Ты выше ритуальных унижений. Ты самый богатый человек в Чайнатауне. Она для тебя ничего не сделала. Ты заслуживаешь лучшего. Пусть мир распадается, сейчас выигрышнее одиночество. Отвяжись уже от этого восьмидесятишестифунтового альбатроса. Вспомни, она ведь не утешила тебя, когда погиб Ной.
— Нам вроде не положено пить зерновое, — сказал я, кивнув на пустые бутылки. Она никогда при мне столько не пила.
«Иди нахуй», которого я ожидал, не последовало. Она дрожала ровно, как умирающее животное, колотясь о дешевую плитку на полу. Она шептала по-английски и по-корейски.
—
— Я принес пиццу, — сказал я. — И кальцоне со шпинатом. Сейчас больше ничего нет. Никакой органики.
Ее так трясло, что я забеспокоился о медицинских последствиях. Ее тело, вся его
— Все в порядке, — сказал я. — Выпей ибупрофена. Съешь пиццу. Глотни воды. От алкоголя обезвоживание.
— Это я знаю, — прошептала она между содроганиями, и я понадеялся, что к ней возвращается раздражение. Но она все трепетала, и ее лицо, бледная веснушчатая маска, перекосилось влево, словно в припадке. Дитя, просто дитя. — Лен, — сказала она. В ямочке на подбородке собралась вода. — Ленни. Мне… — Ей было стыдно. Как и Джоши. Ко мне подступало решение. Окончательное решение. Губы выпятились, готовясь произнести первые слова роковой фразы. Я их придержал. Наверное, я мог бы заговорить, растолковать все перемены, которые необходимы ей, чтобы мы были счастливы вместе, но что толку? Мне оставалось либо принять как есть эту девушку, что лежит у меня на руках, либо до конца жизни искать что-нибудь другое.
Она задрожала сильнее, повернулась, и ее позвоночник тяжело застучал мне в грудь. Я видел ее косточки, обтянутые моей футболкой, а в ее конвульсиях различал динамику скелета. Она всхлипнула из глубин, которые прослеживались до далеких заморских краев, до времен, когда наши народы едва сформировались. Впервые с нашего знакомства я увидел, что Юнис Пак, в отличие от ее сверстников, не вовсе лишена истории. Я обнимал ее мягкий зад, ее единственную уступку женственности. Касание моих ладоней слегка ее утихомирило. Я сполз вниз и расстегнул «ПолнуюКапитуляцию». Вкус был как всегда — не медовый, вопреки заявлениям уличных музыкантов, но густой и мускусный, смутно отдававший мочой. Я обхватил ее губами и замер, стал ждать, когда стихнет дрожь, когда к нам обоим придет сон, забыл мечту о пицце, что грызла под ложечкой. Я думал о слове «правда». О Юнис Пак многое можно сказать, но она была совершенно правдива.