Читать «Княжна Тараканова: Жизнь за императрицу» онлайн - страница 188
Марина Валерьевна Кравцова
Внешней политикой приходилось заниматься наряду с командованием армией. И Григорию Александровичу тонкая игра умов в дипломатии была более по вкусу, чем штурм крепостей. Тем паче, когда завершалась она победой русской стороны. Во многом благодаря ему, светлейшему князю Потемкину-Таврическому, удалось прекратить войну на два фронта, заключив мир со Швецией. Но европейские державы делали все возможное и невозможное, чтобы усложнить и без того нелегкое положение России. Склонить Порту к миру никак не удавалось. У Потемкина все чаще болело сердце.
В декабре девяностого года Суворов взял неприступный Измаил, и заключение мира виделось уже не за горами. Про Суворова слагали легенды и пели песни. Про Потемкина слагали сплетни, что он делает все возможное, чтобы из зависти унизить Суворова. Григорий Александрович, с каждым днем чувствовавший себя все хуже и хуже, понимал, что недолго он выдержит…
В середине девяносто первого года Потемкин, пробыв некоторое время в Петербурге, вновь отправлялся на юг. Пришел к Екатерине проститься. Она что-то говорила ему, он не слушал. Лишь смотрел на нее – неотрывно, жадно.
– Прощай, государыня, – сказал, наконец. – Прощай. Прости, коли что не так. Не поминай лихом.
– Что ты, светлейший? – императрицу поразило выражение его лица. – Что это ты какой-то…
– Все хорошо, матушка. Знаешь… Гляжу я на тебя сейчас и думаю: а ведь никто за всю жизнь твою не любил тебя сильнее, чем я.
– Друг мой, ну почему же ты так скорбно об этом говоришь? – прошептала Екатерина, испуганная выражением нестерпимой тоски, мелькнувшем в его ясном взгляде.
– Кто знает, как оно там будет… Быть может, я тебе это в последний раз говорю.
– Бог с тобой, князь! Вернешься, еще пировать станем, мир с турками праздновать. Как тогда, в Москве-то, помнишь?
– Как не помнить. Лучшее время! Золотое…
Царица покачала головой.
– Ох, не нравишься ты мне что-то, светлейший. Гони мысли черные!
– Все в воле Божией.
Потемкин поднял застланное слезой голубое око на икону Богородицы и с чувством произнес вполголоса:
– О милости молю Тебя, Небесная Владычица, худой раб Твой, да знаю, что милости Твоей недостоин, потому и томится дух мой.
– Князь! – воскликнула Екатерина. – Гришенька… Да что же ты?
Потемкин бухнулся ей в ноги.
– Спасибо за все тебе, Екатерина.
– Встань немедля! Что выдумал… А не хочешь, так сама тебе сейчас в ноги – спасибо, друг дорогой, за верность твою, за добрую службу России…
И царица действительно чуть не встала на колени перед мужем своим и соправителем. Потемкин вскочил, взял ее за руки. Екатерина нежно поцеловала его высокий чистый лоб.
– Езжай с Богом, князь, выкинь смутные мысли из головы. Я люблю тебя. Никого, как тебя не любила. Дай перекрещу.
Перекрестила. Потемкин поцеловал ее руку. Тихо сказал:
– Прощай, жена.