Читать «Размах крыльев ангела» онлайн - страница 96

Аборт сделали нормально, ни хорошо ни плохо. Маша ничего не чувствовала под наркозом, только потом сильно болело внизу живота. Доктор сказал, что это так и должно быть, пройдет.

Маша вернулась домой, но боль все не проходила. Открылось кровотечение, температура поднялась выше прежнего. Теперь уже Александра варила морс и укутывала Машу одеялом, ей было все равно. Наведавшийся в Лошки Пургин, навестив Марию, отдал распоряжение срочно вести в больницу, не ждать.

Выходя, столкнулся в дверях с приехавшим Македонским, безжалостно прошипел:

– Я тебе, паскудник, вот что скажу: если наметил дело какое, то делай его чисто, чтобы комар носу не подточил, а не так, как ты это привык. Своими руками башку бы открутил да собакам бросил… Мараться не хочется.

Мария лежала в кровати безучастная ко всему и ко всем.

Лечение быстрых положительных результатов не давало, несмотря на то что Пургин привез из облцентра все необходимые лекарства.

Приезжала Гавриловна, ради такого дела впервые за много лет покинувшая Нозорово. Сидела подолгу у Машиной кровати, маленькая-премаленькая старушка-ребенок в белом платочке, перебирала в руках старинные четки, шептала молитвы.

– Крепись, девонька, Бог, он каждому крест по его росту отмеряет, больше чем можешь вынести, не дает. Потерпи, ясочка моя, все образуется у тебя, все наладится.

– Да как вы все не понимаете! – вяло спорила Маша. – Как вы все не можете меня понять…

Совсем забыла, что и Гавриловна потеряла единственного своего взрослого сына. Несправедлива была к Гавриловне, но не замечала этого.

Приходил регулярно Степаныч, все покушать приносил домашнего, сам готовил, старался. Миски и плошки полными так и копились на тумбочке и в ней, еда портилась.

Александра приезжала. Валентина, считавшая себя виноватой в происшедшем. Приезжали другие лошковцы. Даже целлюлитная завпрод Нюся приходила, приносила редкие деликатесы, икру и ананас.

Маше было безразлично. На Македонского с сетчатой авоськой тугих красных осенних яблок отреагировала вяло, тихо прошептала:

– Уйди, Саша. Уйди, очень тебя прошу.

Никого не хотелось видеть, ничего слышать.

Бессонными ночами Маша подолгу стояла у окна, вглядываясь в темное звездное небо, в напряжении ожидая, когда же упадет хоть одна, хоть самая маленькая звездочка. Желание у Маши было припасено заранее, надо только успеть загадать. Одно-единственное желание. Не быть, не существовать больше, уйти. Но и небо было неласково к Маше – не августовское, глубокое, звездопадное – все звезды прочно держались на своих гвоздиках, отказывались падать.

Все чаще во сне приходили мама и бабушка, и очень хотелось к ним, туда, где все хорошо, где нет ни зла, ни подлости, ни предательства. Хотелось обратно в детство, где все они еще вместе, где папа с мамой вытряхивают из пропахших дымом линялых рюкзаков большие кедровые шишки – подарок Маше, или настоящее перекати-поле, а бабушка ворчит, что навезли в квартиру всяких букашек, ползают кругом. Где Мишка, долго и упорно уговариваемый Машей, согласился наконец поиграть в фигурное катание, раскрутил ее за руку и за ногу, но не удержал и уронил головой об пол – «тодес» не получился. Где бабушкина сестра заставляет Машу говорить за столом по-французски и где кукла – это «ля пупе».