Читать «Размах крыльев ангела» онлайн - страница 53

– Я хорошо, – прилежно принялась отчитываться Мария. – У меня все получилось. Ты только не ругайся, но я бар открыла. Я пироги пекла и продавала. Хочешь? Давай я тебе кофе сварю.

– Лучше водки мне налей, – вымученно-насмешливо отозвалась Александра, растирая ладонью лоб, – хреново мне.

– Что-нибудь с мужем? – забеспокоилась Маша.

– Ничего нового. Ни-че-го. Ты в голову не бери, я всегда такая возвращаюсь. Тяжело это. Тащи свои пироги.

Пироги Саше понравились, она с удовольствием закусила ими водку, закурила. Сладко и вкусно выпустила дым.

– Саш, – Маша вернулась из подсобки, шурша пакетом, – на, это я заработала. Здесь половина.

Заставила Александру посмотреть. Александра лениво достала из пакета деньги, присвистнула:

– Да ты лихая, тихоня. И как тебе только удалось? Так и у меня не всегда выходит.

– Хочешь, я буду приходить тебе помогать? Давай? – с готовностью предложила Мария.

Но Александра как-то сразу насторожилась, нехотя ответила:

– Спасибо. Надо будет, может быть, полы вечером помыть, уборку сделать, так я позову.

И Маша поняла, что приключение ее закончилось. Наскоро попрощалась и подалась домой. Шла чуть не плача, прижимая к груди пакетик с сувенирами и деньгами, и едва не прослушала, что из дома ее доносятся непривычные звуки.

Еще с дороги слышны были грохот, стук, затейливый мат, раскатистый мужской смех.

В доме крушили печку.

Маша осторожно протиснулась в кухню и чуть не заскулила от досады – по всему дому висело плотное облако белой пыли. Ничего не убрано, мебель не накрыта, двери в комнаты нараспашку. И летит, летит повсюду мелкая, въедливая пыль, оседает на недавно чистых поверхностях.

– Бог в помощь! – крепясь, поприветствовала Маша работяг.

Под чутким руководством Македонского печку громили Николай-столяр и незнакомый чернявый, усатый мужик, раздетый до пояса. На лоснящемся от пота рельефном торсе его тоже лежал сероватый налет.

Маша прямиком бросилась в спальню, закрыла за собой дверь. Уборка была неминуема. Тонким пальчиком поводила по запыленному зеркалу, получилось «Маша». А ниже привычно, как писала в детстве на всех подходящих поверхностях: «М+М=Д». От трех букв в действительности осталась только одна «М»—она, Маша.

– Ну, довольна? – гордо спросил Македонский, вваливаясь следом. Прочитал на зеркале. – Что это «Д»? У нас с тобой не «Д», у нас с тобой «Л», любовь.

Подписал наискось, через всю мутную зеркальную гладь: «Маша+Макед.=Любов». Маша не стала уточнять, что два «М» и «Д» не имеют к нему отношения, относятся только к ней, прежней Маше. Рассеянно расстегнула блузку, принялась снимать брюки. Ободренный этими действиями, Македонский повалил ее на кровать, охотно принялся снимать остальное. За неплотно прикрытой дверью раздавались чужие голоса, отвлекали Марию от всякого лиризма.

– Саша, не надо, ты грязный весь… Не надо, потом. Я тоже в душ собираюсь…

– Ах, грязный? – Македонский резко отпрянул. – Работал я. Печку твою долбаную строил. Значит, говоришь, грязный? Конечно, не француз какой-нибудь вонючий. Как говорится, одни лягушек едят, а другие на них женятся. Высоко ты взлетела за несколько дней, как я погляжу! Я тебе, лягушонка моя, лапки быстро пооборву.