Читать «ОН. Новая японская проза» онлайн - страница 210

В школьные годы я упорно тренировался с угловатой формы ракеткой, которая была обклеена красной резиной с иероглифом-лозунгом. Помню, как, заняв позицию и приготовившись к броску, я переводил шарик с левого угла стола на правый, дабы ввести противника в заблуждение; ракетка позволяла великолепно делать это. Мы понимали, что ракетки требуют надлежащего ухода. После тренировок краешком влажного полотенчика легонько протирали поверхность резины, заворачивали ракетку в салфетку и осторожно укладывали ее в целлофановый пакет. Для нас, провинциальных юношей, увлекавшихся настольным теннисом, это было неким ритуалом. Не допускалось ни единой малюсенькой складочки. «Священнодействие» происходило в молитвенной тишине. Если так проделывать каждую неделю, то, после того как с резины сдунешь тальк, шарики начинали будто прилипать к ней. Для игрока, не отличавшегося ни умением, ни силой, такая ракетка была воистину палочкой-выручалочкой.

Но от той ракетки, которой мне пришлось играть с «учителем», никакого чуда ждать не приходилось.

Вот «учитель», приняв стойку, нужную для проведения «резаной» подачи, выпрямил указательный палец левой руки и посмотрел на меня. Этот жест означал предложение играть один сет. Ребята, забросив свои игры, сгрудились вокруг нашего стола: «Невесть откуда взявшийся японец взялся тягаться с самим „учителем“!» Мы привлекли всеобщее внимание, будто открывали товарищескую встречу по настольному теннису, стартовавшую в подземном гараже многоэтажного здания в китайском квартале.

Соревнования, однако, явно не получалось. Пришла моя очередь подавать. Я рассчитывал, что решающим будет мой второй или третий удар, но реакция «учителя» была настолько стремительной, что шарик будто сам натыкался на его вездесущую ракетку.

Предполагая по перемещениям «учителя», что он готовит мне ловушку на моей диагональной подаче, я решил бить напрямую, но в ответ незамедлительно следовал атакующий «резаный» удар справа. Я невольно засматривался на то, с какой ловкостью и изяществом он орудовал ракеткой.

Серьезность, сосредоточенность «учителя» поражали. Каждый третий его удар был атакующим, цепкий взгляд неотрывно следил за белым шариком. Теперь это был совершенно другой человек, ничуть не похожий на того, кто на кухне в сыром общежитии мучительно искал нужное французское слово, устремив глаза к потолку, будто там надеялся его прочесть. Судья — молодой китаец — ради меня вел счет на непривычном французском языке. Вспоминая старые свои навыки, я отчаянно пытался не уступать «учителю», но практически сразу же отстал, и когда опомнился, счет уже был 20:5. Игра подходила к концу, а тут еще и подача оказалась у «учителя».