Читать «ОН. Новая японская проза» онлайн - страница 184

Снег ложился на ветровое стекло; отдельные хлопья, попадавшие туда, где по дуге двигались дворники, на миг задерживались на стекле и сразу исчезали. Перед взором Кадзамы тянулся мокрый до черноты асфальт. Дорога чуть заметно шла под уклон, высоченные снеговые отвалы по обочинам, казалось, скреблись о борта машины.

Жизнь проходит, и ничего с этим не поделаешь.

Кадзама приоткрыл окно, выбросил окурок и потянулся настроить приемник, но, сколько ни нажимал на клавиши, из динамика доносились только хрипы и треск помех. Здесь в ущелье устойчиво принимались только передачи местной станции, которая круглые сутки сообщала криминальные новости.

Время от времени из-за снежных сугробов на обочине сиротливо выглядывали черные крыши домов. Иногда от шоссе ответвлялись узкие снежные коридоры к гостиницам или дешевым мотелям, но нигде, кроме разве что гранд-отеля «Окагура», похоже, не было постояльцев. На берегу находилась еще одна гостиница, где большинство номеров с видом на реку были устроены на традиционный японский лад и только пять комнат обставлены в европейском стиле. Половина тамошней обслуги зимой нанималась на работу в Дзёэцу, поближе к отрогам гор, где были оборудованы трассы для катания на горных лыжах — так, во всяком случае, он слышал от своего сослуживца Току. Собственно, настоящая его фамилия — Вакасуги, но с давних пор местные всю их семью прозывали Току. Он года на два моложе Кадзамы и уже десять лет служит в отеле «Миноя».

Издали заснеженный склон горы с черной сеткой дорог напоминал огромный, иссеченный трещинами известняк; кажется, что жестяные вывески гостиниц, забытый дорожный знак, крестьянские домики, теснящиеся среди заснеженных рисовых полей, и подступающие пики гор буквально громоздятся друг на друга…

«Терпеть не могу такие городки, где круглый год словно бы межсезонье. Я прав, а, Кадзама? Помню, возвратившись сюда из Осаки, порой чувствовал, как меня словно бы оплетают лезущие из-под земли узловатые корни старых криптомерий. Только что с ума не сходил. Воздуха не хватало», — брюзжал Току, а еще раньше, когда Кадзама только-только поселился в этом городке на дне ущелья, ворчливо предрекал: «Небось в будущем унаследуешь отцовскую лавку. Вон как отец рад, что ты вернулся. Даже слезу пустил, выпивая в „Блю-лейке“». «Пожалуй, что унаследую. Но сейчас время перезарядить батарейки, пожить в чужом городке», — отвечал тогда Кадзама.

Он и правда живет не дома, а в городке по-соседству, снимает за двадцать тысяч иен в месяц комнату в многоэтажке, выставленной на торги после обвала спекулятивных цен на землю. Отец с матерью обрадовались его возвращению в родные места, но о наследстве помалкивали. Вероятно, полагал Кадзама, рано или поздно дом все-таки перейдет к нему, но пока это его мало волновало. Так прошел год.

«Платья его жены, голубое и розовое, так-так…»

Кадзама поглядывает на крупные ячейки противолавинных заграждений, рядами тянущихся по склонам. Пласты снега кое-где почти переползли через верхний край изгороди и, казалось, вот-вот рухнут вниз. Он остановил машину возле тоннеля, ведущего к торговому кварталу; не выпуская изо рта сигарету, открыл дверцу и вышел. Дорога делала большую плавную петлю, спускаясь под уклон к мелкой речушке в низине. Поглядывая на горы, он помочился в снег.