Читать «ОН. Новая японская проза» онлайн - страница 17

За столиком рядом с Хваном беседовали пожилой мужчина и господин средних лет, до нас доносились обрывки разговора о том, как милы женщины на Тайване и в Южной Корее, как смелы и как искусны в постели. Обычный треп о туристической поездке. Мужчины то и дело переходили на шепот, словно речь шла о каких-то секретных делах, а потом разражались циничным хохотом. Это явно действовало Хвану на нервы.

— Между прочим, — заговорил пожилой, обращаясь к приятелю, и в голосе его зазвучали теплые нотки воспоминаний. — Я во время войны служил в части, расквартированной в Кёнсан Нандао…

Хван навострил уши.

Мужчина рассказывал, что служил там в 184-м полку, они целыми днями чистили винтовки системы Мурата, купались рядом в реке, жили себе, позевывая, да резались в карты.

— Дело было как-то летом, под вечер. Мы за оградой у себя держали пяток-другой свиней, кур и козу. Сельская идиллия, да и только. Пришел кореец, что при нас служил, кули мы их называли, принес скоту кормежку. Зад у него, ну разве что для виду, прикрывали какие-то драные штаны, сам весь голышом, и тело что надо — загорелое, гибкое, как хлыст. Солдаты наши слонялись без дела, курили себе, подпирая изгородь, да насмешничали, а тут один возьми и предложи: а что, если этого кули с козой случить?..

У истомившихся от скуки солдат эта идея нашла полную поддержку.

— …Сразу же выложили три пачки «Хикари» и стали корейца уговаривать. Кули поначалу колебался, но перед тремя пачками «Хикари» не устоял. Сам-то он всегда солдатские окурки подбирал, а нет так траву в клочок газеты заворачивал да курил…

И вот в театре под открытым небом началось редкостное представление — скотоложство.

— …Кули эту упирающуюся козу силком придавил, вставил ей сзади и давай, значит, туда-сюда…

Слушавший с явным интересом господин пригнулся всем телом к рассказчику:

— И что дальше?

— Это было потрясающе. Коза зажмурилась, передние ноги у нее подкосились, блажит во всю глотку…

— То-то сладко порезвилась! — Глаза у господина маслянисто блестели.

— Да уж, — цинично расхохотался пожилой.

Слушавший все это со стороны Хван с потерянным лицом вклинился в разговор:

— И что было потом?

— Потом? — оторопев, переспросил неожиданно вторгшегося собеседника пожилой. — А, насчет козы-то? Да ничего. На том и кончилось.

— Ведь не кончилось, наверное? Еще и продолжение было?

В словах Хвана был явный подтекст, и пожилой с подозрением переспросил:

— Продолжение, говоришь? Какое-такое продолжение?

— К примеру, потом вместе насиловали женщин и девочек в деревне и повырезали всех, потом проверяли свои японские мечи на детских шейках, и еще много чего…

Пожилой удивился:

— Ты что хочешь сказать? Мы такого не делали.

— Но говорят, тогда в Китае и в Корее это было очень даже распространено.

— Ты не так понял, наш отряд не сделал ни единого выстрела.

— Ну да, не сделал ни единого выстрела, а принудить несчастного кули к скотоложству — это, по-вашему, и не преступление? Я сам кореец и не могу простить, что мой соотечественник пережил такое! По мне, это мерзкий поступок, ничуть не лучше, чем групповое насилование или резня, — но вы-то, видно, так не считаете?