Читать «Закат и падение Римской империи. Том 7» онлайн - страница 224

По понятиям новейшего времени Петрарка, был итальянский поэт, воспевавший Лауру и любовь. Восхищаясь гармонией его тосканских рифм, Италия признает или, вернее, обожает в его лице отца своей лирической поэзии, а те, в ком сильны любовные страсти, повторяют его стихи или, по меньшей мере, произносят его имя с действительным или притворным восторгом. Каковы бы ни были личные вкусы чужеземца, его слабое и поверхностное знакомство с итальянским языком заставляет его смиренно преклоняться перед приговором просвещенной нации; тем не менее я позволяю себе надеяться или предполагать, что итальянцы не ставят скучное однообразие сонетов и элегий на одном уровне с великими произведениями своих эпических поэтов — с оригинальною дикостью Данте, с правильной красотой произведений Тассо и с безграничным разнообразием содержания в произведениях неподражаемого Ариосто. Я еще менее способен судить о достоинствах любовника и не могу сильно интересоваться метафизической страстью к нимфе, которая была так воздушна, что иные сомневались в ее существовании, и к матроне, которая была так плодовита, что народила одиннадцать законных детей, между тем как ее нежный любовник вздыхал и пел у Воклюзского источника. Но в глазах Петрарки и тех его соотечественников, у которых были более серьезные вкусы, его любовь была грехом, а его итальянские стихи были легкомысленной забавой. Написанные им на латинском языке философские, поэтические и ораторские произведения доставили ему более прочную славу, которая скоро распространилась из Авиньона по Франции и по Италии; во всех городах стало увеличиваться число его друзей и последователей, и хотя тяжеловесный том его сочинений оставлен теперь в ненарушимом покое, мы должны из признательности воздавать должную похвалу человеку, который своими поучениями и своим примером воскресил вкус и прилежание писателей, славившихся в веке Августа. Со своей ранней молодости Петрарка мечтал о лаврах, которыми венчают поэтов. Императорским декретом было установлено, что тот, кто удостоился академических почестей на трех факультетах, признавался знатоком, или доктором, поэтического искусства, а германскими цезарями был впервые придуман титул поэта-лауреата, который до сих пор употребляется при английском дворе скорей по привычке, чем для удовлетворения тщеславия. У древних народов существовало обыкновение награждать того, кто выходил победителем из музыкальных состязаний; Вергилий и Гораций, как полагают, были увенчаны в Капитолии; это разжигало в латинском барде соревнование, а лаврыказались ему тем более привлекательными, что их название имело сходство с именем его возлюбленной. Этим двум целям его желаний придавали особую цену трудности, с которыми было сопряжено их достижение, и если целомудрие или благоразумие Лауры было непоколебимо, зато он мог похвастаться тем, что насладился нимфой поэзии. Его тщеславие было не самого деликатного свойства, так как он хвалился успехом своих собственных усилий; его имя было популярно; его друзья были деятельны; его ловкость и терпеливость одержали верх над явной или тайной оппозицией, которую он встречал со стороны зависти и предрассудков. На тридцать шестом году его жизни ему было предложено то, что было целью его желаний, и в то время, как он жил в своем воклюзском уединении, он получил в один и тот же день одинаковое официальное предложение и от римского сената, и от Парижского университета. Конечно, и ученость богословской школы и невежество буйного римского населения едва ли имели право награждать тем идеальным, но бессмертным венком, которого может ожидать гений от невынужденного одобрения со стороны публики и потомства; но Петрарка устранил от себя это неудобное соображение и после непродолжительного колебания отдал предпочтение приглашению, исходившему от всемирной метрополии.