Читать «Закат и падение Римской империи. Том 7» онлайн - страница 106

Во время своего непродолжительного отдыха Тимур восседал на самаркандском престоле со всею пышностью могущественного монарха, выслушивая жалобы своих подданных, распределяя в надлежащей мере награды и наказания, употребляя свои богатства на сооружение дворцов и храмов и давая аудиенции послам египетским, арабским, индийским, татарским, русским и испанским; эти последние поднесли ему обои, которые затмили искусство восточных художников. Бракосочетание шести императорских внуков было принято за доказательство и религиозности Тимура, и его отеческой нежности; оно было совершено с такой же пышностью, какая соблюдалась при древних калифах, и происходило в садах Канигула, украшенных бесчисленными палатками и павильонами, в которых были выставлены напоказ и богатства обширного города, и добыча победоносной армии. Целые леса были срублены для снабжения кухонь топливом; равнина была усеяна сложенными в пирамиды яствами и сосудами, которые были наполнены напитками; тысячи гостей были приглашены на этот пир; все государственные сословия и все народы имели своих представителей за царским банкетом; не были исключены (говорит высокомерный перс) и европейские послы, так как и самые маленькие рыбки (casses) находят себе место в океане. Общая радость выражалась в иллюминациях и маскарадах; всем самаркандским ремесленникам был сделан смотр, и каждый из них постарался выдумать что-нибудь изящное и выставить напоказ какой-нибудь удивительный образчик своего искусства. После того как кади утвердили брачные договоры, новобрачные удалились в свои покои; по азиатскому обыкновению, они девять раз одевались и раздевались и при каждой перемене платья на их голову сыпались жемчужины и рубины, которые с пренебрежением оставлялись в пользу прислуги. Было обнародовано помилование в пользу всех без исключения; все законы были отложены в сторону, и все удовольствия были дозволены; народ получил свободу, а монарх бездействовал, и историк Тимура мог заметить, что после пятидесяти лет, проведенных в созидании империи, единственной счастливой эпохой в жизни завоевателя были те два месяца, во время которых он не хотел пользоваться своею властью. Но его скоро пробудили из бездействия правительственные заботы и приготовления к войне. Он развернул свое знамя для похода на Китай; эмиры донесли ему, что уже собрано двести тысяч отборных и испытанных солдат, участвовавших в кампаниях иранской и туранской; их багаж и провизии перевозились на пятистах больших повозках и на огромном числе лошадей и верблюдов, и войска приготовились к продолжительному отсутствию, так как даже для беспрепятственно двигавшихся караванов было недостаточно шести месяцев для переезда из Самарканда в Пекин. Ни преклонные лета, ни суровое зимнее время не могли сдержать Тимурова нетерпения; он сел на коня, переправился через Сыр-Дарью по льду, проехал от своей столицы семьдесят шесть парасангов, или триста миль, и раскинул свой последний лагерь в окрестностях Отрара, где его ожидал ангел смерти. Усталость и неумеренное употребление воды со льдом усилили мучившую его лихорадку, и завоеватель Азии испустил дух на семидесятом году своей жизни, через тридцать пять лет после своего вступления на джагатайский престол. Его замыслы рассеялись, его армии разбрелись в разные стороны, Китай спасся, а через четырнадцать лет после его смерти самый могущественный из его сыновей посылал в Пекин послов для засвидетельствования своей дружбы и для устройства некоторых торговых дел.