Читать «Записки русского изгнанника» онлайн - страница 280

Лучше всех проходили экзамены по фортификации, и все отметки были выше хороших, даже тогда, когда я уже отсутствовал на экзаменах.

29 июня в 12 часов ночи меня вызвали к военному министру, который сообщил мне: «По Вашему желанию Правительство предлагает Вам выписать сюда специалистов согласно приложенным спискам на жалованье от содержания депутата до сенатора (2500–5000 в месяц). Вы должны гарантировать диплом и неучастие каждого в Красной Армии. Вы не консул и не посланник, мы не можем заключать контракты, но Правительство гарантирует своим словом, что все Ваши кандидаты будут пользоваться полными правами парагвайских подданных в смысле обеспечения. По Вашей мысли эти люди могут служить Вам базой для массовой эмиграции колонистов».

С октября мне было назначено 5000 в месяц и по желанию Д.М.Гондры выдано единовременное пособие 20000 в компенсацию за девять месяцев, проведенных на ничтожной оплате. Я получил ряд поручений на экспедицию по исследованию Чако, где должен был подготовить все в предвидении столкновения с Боливией. На огромной пустой карте пространства в пол-Франции красовалась надпись (на южной части) «Мисисипес Евангеликас» (на деле было всего две миссионерские станции). На немецких картах весь север был покрыт словами «бенглих унерфоршт».

Но в то время, как неудержимый порыв влек меня в очаровательные пустыни, к тем самым индейцам, которых я уже знал с детства, прочитав все о них, что мы достали, вплоть до библиотеки Императорского географического общества и Академии наук и которых я сумел воплотить в своей душе именно такими, какими я их нашел, моя жизнь двоилась под влиянием другой великой задачи: найти уголок, где бы все святое, что создавала вечная святая Русь могло сохраняться, как в Ковчеге во время потопа до лучших времен.

В первой четверти настоящего столетия своим патриархальным укладом жизни Парагвай напоминал состояние России в начале этого столетия. Асунсион походил на небольшой губернский горой, вроде Владикавказа; Эмкарнасион и Консепсион напоминали захудалые уездные городишки вроде Луги и Гдова. 8 марта 1924 года, когда я прибыл сюда, в столице было всего пять автомобилей (машины президента и военного министра и три торговых). Ближайшая к пристани улица была вымощена. Самые крупные здания были: дворец, кабильдо и трибунал. Солдаты и полиция обычно носили ботинки в руках, а барышни близ моего дома надевали чулки и ботинки, чтобы появиться в центре обутыми. Трамваи и свет уже существовали, в центре города был огромный базар, заваленный пататой, маниокой и фруктами, а на улице Пальмас было несколько хороших магазинов. Но жизнь была удивительно дешева и спокойна. Парагвайское песо (18,75 аргентинского) соответствовало 5 русским царским копейкам, а за 5 сентаво можно было купить все: кило хлеба, мяса любого сорта, литр молока, кило овощей и фруктов. Хорошая квартир стоила 400–600 песо, трамвайный билет — 2 сентаво, почта и телеграф, даже с заграницей, — пустяки. Корову можно было купить за 800, коня — за 400. Прислуга нанималась за 500 в месяц.