Читать «Записки русского изгнанника» онлайн - страница 21
Иван Тимофеевич Беляев
Часто, оглядываясь на товарищей, вспоминаю, что среди них многие носили имена героев 12-го года, Севастопольской кампании или кавказских войн. Макаров довел нас до 7-го класса и ушел директором «Соляного городка», бывшего подобием народного университета. Все искренне оценили его и горячо сожалели об его уходе.
Корректный и выдержанный Бродович оставил нас уже в 3-м классе. Вскоре наше отделение принял Николай Петрович Алмазов. Трудно оценить с полной справедливостью этого исключительного педагога. Образованный и просвещенный, чудной души человек, он был идеалом воспитателя. Он понимал каждого из нас, видел его насквозь со всеми его достоинствами и недостатками и умел направлять каждого. Наказывал он крайне редко, но влияние его было огромное. При этом он обладал мягкими манерами и был интересен и занимателен как собеседник. На моих отпускных билетах он всегда писал: «Безупречен во всех отношениях», — и ни разу не оскорбил меня даже замечанием, так как я понимал его без слов.
Из преподавателей своей удивительной работоспособностью выделялся Василий Федорович Эверлинг. Меня он постепенно довел до обладания всеми пружинами немецкой грамматики, ради того, чтоб сделать ему приятное, я выучивал наизусть целые поэмы Шиллера и Гете, он отдавал должное моей твердости убеждений, прямоте и правдивости. Математиком был строгий до неумолимости Михаил Дмитриевич Димитриев, грозный в обращении и горбатый. Я получал от него всегда полный балл, несмотря на отвращение мое к математике. Меня бросало в дрожь, когда он начинал: «Ну-с, вот-с, теперь пой-дет-с… Андреев, Балюк, Берг и вот вы, Беляев».
Пока он тянул слова, кадеты крестились под столом, прятали в карманы кукиши и прибегали ко всяким другим уловкам, чтоб он как-нибудь пропустил их фамилии. В Михайлов день они поздравляли его с именинами, на что он неизменно отвечал: «Спасибо-с, я-с не именинник-с», — но значительно смягчался, вызывая к доске.
В старших классах ему посвятили стихотворение:
Моей нелюбви к математике немало способствовало и то, что я не видел того, что писалось на доске, — я был близорук.
По истории — отчетливый и корректный Владимир Викторович Квадри, восторженный славянофил Филевич и талантливый молодой Овальд в географии, добряк Павлович — в языках, Закон Божий преподавал умный и образованный протоиерей Петр Лебедев.