Читать «Юмор начала XX века (сборник)» онлайн - страница 118

— Так чего же тогда волнуются? Раз не пролезут, так и думать нечего. Чего же беспокоятся?

— Это нарочно, чтобы распространять панику.

— А зачем они ее распространяют?

— Да так уж нужно.

— Ужасно! Ужасно! Ох, эта война. Вы знаете, ни в одном театре билета не достанешь. Все переполнено. Говорят, будто немцы нарочно скупают билеты.

— А им зачем?

— Чтобы распространять уныние и упадок духа.

— А что им от моего уныния?

— Ну, это уже вопрос политический.

— Ой, довольно, ой, довольно! Это же все — распространение паники!

— Да, война — это так тяжело. Знаете, Берточка пела в концерте, так даже в закрытом платье. Настоящего брюссельского кружева платье. Восемьсот рублей. Ее папаша сделал халаты раненым и проволоку на беспроволочный телеграф.

— Восемьсот рублей платье и даже не декольте?

— Во — первых, Берточка платье по телефону заказала, так боялась "декольте" сказать: рубль двадцать копеек штрафу. А главное дело — война. Ах, Берточка — такой патриотический ребенок. "Как я, говорит, надену на себя декольте, когда народное бедствие и пушки стреляют?" Хотя, если декольте делать, так дешевле бы стоило, потому что голое место дешевле стоит, чем хотя бы коленкоровое. Но что наша публика понимает? Я сама купила из патриотизма горностаевую пелерину на бальное платье. Пусть себе… Во время войны нужно одеваться скромно. Когда муж сделает немножко чугуна, куплю соболей.

— А где же ваш автомобиль?

— Это уж после войны. Когда война кончится. Теперь не патриотично. Ах, наши бедные солдатики. Нехорошо ездить на автомобиле, когда бедные солдатики жертвуют собой, а подлые немцы в них стреляют из пушки. Нет, уж пусть лучше деньги лежат себе в банке. Автомобиль будет после войны. Нужно быть патриотичным.

ИЗВОЗЧИКИ

С тех пор как мы стали тылом, извозчики наши делятся на два сорта: 1) восьмидесяти- и 2) восьмилетних.

Так как правила без исключения нет, то встречается иногда и третий сорт извозчиков, соединяющий качества обоих сортов.

Это — извозчики восьмидесятивосьмилетние…

Об этом последнем сорте мы много говорить не будем, потому что извозчики этого сорта вообще никогда никого никуда не везут и сидят на козлах исключительно для декоративного эффекта улиц. Везти они не могут. Им "недосуг".

Обычные же извозчики первых двух сортов везут, но при этом предпочитают ехать в ту сторону, в которую обращена морда лошади.

— Тебе куда? Туда? — показывает он большим пальцем назад через плечо. — Мне туда не с руки.

Увещевать его не стоит. Он тверд.

Извозчик первого сорта — восьмидесятилетний — будет долго вести с вами предварительные разговоры.

— Ась?

— На Пушкинскую.

— Ась?

— На Пушкинскую.

— Ась?

— Не знаешь, что ли?

— Это я‑то не знаю! Очень даже знаю Пушкинскую‑то.

Он не смотрит на вас. Чего ему смотреть, — все равно не разглядит. Брови у него мохрастые, как моржовые усы, глаза через них чуть мелькают. К вам направлено только старое мохнатое ухо.

— Ась? Оченно даже знаю. Пушкинскую‑то. Огороды там были. И не очень чтоб давно. Лет этак пятьдесят тому назад. Да, поди, и того не наберется. Огороды… Как же! А то не знаю, что ли?