Читать «От Каира до Стамбула: Путешествие по Ближнему Востоку» онлайн - страница 8

— Здесь продавать запрещено, — объяснил он. — Торговцы приезжают, скупают все губки и увозят их в Александрию.

Он также рассказал мне, что те несколько кораблей, которые я видел, — это единственные сейчас в городе суда, предназначенные для промысла губок. Вообще-то сезон кончился.

— А кладбище? — спросил я. — Оно только для греков?

— Эх, — вздохнул хозяин магазинчика, — добыча губок — очень опасный промысел. Многие погибают.

И последовал еще один жест, принятый у греков всего мира. Он поджал губы, а ладонью помахал, как бы гоня воздух к лицу. Это означает в зависимости от контекста: изобилие, богатство, много, очень много, а в данном конкретном случае — много погибших ловцов губок. Когда я выходил из магазинчика, торговец, преисполненный почтительной благодарности, поклонился, согнувшись до самого прилавка.

Самое большое здание в городе — резиденция губернатора провинции Западная пустыня. Этот департамент в пустыне — и сторож, и полицейский, и нянька, и врач. Когда-то он был британским учреждением, но теперь, с обретением Египтом нового статуса, здесь распоряжаются египтяне. Если у бедуина издох верблюд, сбежала жена, погиб урожай, если кто-то наслал порчу на его осла или верблюда, он иногда за сотни миль идет на погранзаставу, чтобы рассказать об этом. Все скажет, только имени человека, убившего его лучшего друга, не назовет. Оно может быть известно узкому кругу, но полиция должна найти преступника самостоятельно.

Будучи наслышан о благотворительной деятельности губернатора, я не удивился, увидев около его резиденции сотни бедуинов, ожидавших бесплатной порции ячменя. Они пришли сюда издалека.

Офицер, оделявший собравшихся людей зерном, рассказал печальную историю. Дождя не было шесть лет. Племена вымирали. Лошади и верблюды пали от бескормицы и жажды. От людей остались кожа да кости, и в этом я сам мог убедиться. Недавно благословенный дождь все-таки выпал, и со всей пустыни собрались бедуины, умоляя о горстке ячменя, чтобы было что бросить в землю. Скоро, если дожди будут продолжаться, окраины пустыни зазеленеют. Племена дождутся на побережье апреля-мая, когда созревает ячмень, и, собрав свой скудный урожай, уйдут на юг, затеряются в сером мареве зноя.

Я отправился засвидетельствовать почтение губернатору Западной пустыни. Это был недавно назначенный на должность египетский полковник. Он только позавчера прибыл и принял дела, однако успел получить письмо с уведомлением о моих намерениях посетить Сиву. На стене висела карта подведомственного ему района — площадь, по размерам приблизительно равная Уэльсу. Слуга-суданец принес две чашки кофе, и мы заговорили о моем путешествии.

Я объяснил, что со дня на день ожидаю машину из Каира и на ней поеду дальше. Губернатор одобрил мой план и сказал, что пошлет патрульную машину сопровождать меня и показывать дорогу, потому что таково правило, установленное здешней администрацией — никто не должен пересекать пустыню в одиночестве.

Губернатор предложил мне выехать в пять утра, если к тому времени придет ожидаемая мною машина, и вызвал молодого офицера-египтянина, который бывал в Сиве. Юноша сказал, что если все сложится хорошо и не случится какой-нибудь поломки, то мы доберемся за один день. Это меня озадачило — я, признаться, рассчитывал переночевать на открытом воздухе хоть одну ночь.