Читать «ГРОМОВЫЙ ГУЛ. ПОИСКИ БОГОВ» онлайн - страница 224

Озермес посмотрел на звездное небо.

— На этот раз ты ошибаешься.

— Нет, вот увидишь... Я одного не понимаю, почему в ауле я не ощущала, что смерть уже протягивает свои когти к моему отцу и к моей матери.

— Смерть тогда протягивала когти ко всему аулу, и мы много говорили об этом.

— Да, помню. Однако в нашу с тобой погибель я не верила, может, потому, что думала только о тебе и хотела, чтобы вечер, когда ты придешь ко мне, наступил скорее...

Он наклонился к ней. Глаза ее были залиты чернотой, и лицо, таинственно белевшее в темноте от мерцания бесчисленных звезд, показалось ему чужим и незнакомым. Так бывает, когда возвращаешься по уже пройденной дороге, но не узнаешь ее, потому что с утра светило солнце и скалы, нависшие над тропою, были красноватыми, а теперь солнце зашло за лес, скалы стали синими, и из за этого все видится словно впервые. Неужели женщины, подобно луне, время от времени словно бы рождаются заново?

— Почему, муж мой, ты рассматриваешь меня? — спросила она, не оборачиваясь к нему.

— Как ты узнала?

— Почувствовала. Я хочу попросить тебя...

— О чем?

— Ты говорил... Давно. Что я похожа на Жычгуаше.

— Наверно, раз ты помнишь. И что?

— Повтори эти слова еще раз.

— Ты красивее Жычгуаше, белорукая.

Она тихо засмеялась.

— Выпросила! Скажи, может, ты говоришь так, потому что темно и я твоя жена? А если б твоей женой была другая?

— Если б она была красива, как ты, и если б я любил ее, как тебя, сказал бы то же самое.

На миг прижавшись к его плечу, Чебахан встряхнула головой.

— Если Тха, — громко, вызывающе воскликнула она, — если он по карает меня за то, что я нарушаю правила поведения жены, я нисколько не раскаюсь, что так поступила! Каждой женщине, пусть даже она жила еще тогда, когда Бешту был с холмик, отрытый кротом, каждой хотелось хоть изредка слышать от мужа слова о том, что он ее любит. И самой говорить о любви к нему! Пусть те древние старцы, которые сочинили для мужа и жены всякие запреты, услышав меня, не ворочаются от негодования в своих могилах! И я не верю, что наши предки были такими уж строгими, иначе они не позволяли бы Ажагафе* показывать на общих празднествах, в хачеше, во дворе или в поле, как соединяются по ночам мужчина и женщина. Никто этого не стыдился, все смеялись и веселились, когда Ажагафа или какой нибудь джигит с палочкой Ажагафы в руке задирал у девушки подол платья. Или, объясни мне, почему вдова, если ей хотелось, могла не таясь зазывать к себе мужчину, а мужу запрещалось при всех ласково посмотреть на жену или оплакивать на похоронах ее смерть? Ты тоже днем ведешь себя как все мужья. Нас только двое, а тебе, наверно, кажется, что на тебя смотрят издали все, кто ушел от нас.

— А ты? — спросил он. — Разве ты не стыдишься многого?

— Да... Я ведь с детства видела, как чинно вели себя взрослые девушки. Но знаешь, оставшись одни, девушки не стыдясь разговаривали обо всем. А бабушка говорила мне, что если мужчина увидит женщину голой, он может почувствовать отвращение к ней. Наверно, я боюсь и этого. Не стоит об этом больше, а то у меня горят щеки... Не пойму только, почему на наших празднествах строгие порядки нарушались?