Читать «ГРОМОВЫЙ ГУЛ. ПОИСКИ БОГОВ» онлайн - страница 159

Озермес оглянулся на хачеш, дверь которого, как полагается, никогда не бывала закрытой. Вечность канула, как мудрый человек, чье имя не сохранилось, сказал: пустой хачеш, что сарай. Забредет ли к ним сюда еще какой нибудь уцелевший и заблудший адыг или Озермес и Чебахан никогда более не перемолвятся словом с другим человеком? Когда Озермес три года тому за пять или шесть привалов дошел с нижней стороны до земель племени ачхипсоу*, на побережье не оставалось ни одного аула, долины обезлюдели, и только кое-где толпились у моря последние горсточки адыгов, покидавших родные места. Те, кто опустился на колени, были угнаны в степи — заболоченные и неплодородные. По рассказам одиночек, прокравшихся оттуда ночами мимо казацких засад, переселенцы голодали, болели черными болезнями, и души одна за другой покидали их, вряд ли теперь кто нибудь еще ходит по той земле.

Озермес скользнул взглядом по сапеткам. Пчелы жили только в двух, остальные пустовали. Из одной пчелы вылетели, когда он и Чебахан переносили сапетки из сожженного аула. Вторую, вскоре после того как была построена сакля, разорил медведь. Озермес проснулся ночью от чьих то шагов, вытащил клин, отворил дверь и при свете большой яркой луны увидел, что у пасеки стоит, невнятно бормоча, коренастый человек в шубе мехом наружу. Всмотревшись в него, Озермес распознал стоящего на задних лапах медведя. Озермес схватил кинжал и выбежал из сакли. Медведь свалил одну из сапеток и принялся ломать ее. Проснувшись, зажужжали пчелы. Широкий, с выступающим вперед брюхом, медведь походил на купца турка, жирного обжору, встреченного однажды Озермесом в прибрежном ауле. Сунув кинжал в ножны, Озермес протяжно крикнул и захлопал в ладоши. Эхо от хлопков заметалось в ночной тиши, как ружейные выстрелы. В дверях сакли, протирая глаза, появилась Чебахан. — Что случилось, о, муж мой? — Сладкоежка лохмоногий, — ответил Овермес и пошел к пасеке, продолжая кричать и бить в ладоши. Медведь, урча, отмахивался лапами от пчел. Когда Озермес приблизился, медведь уставился на него своими маленькими свиными глазками, испуганно ухнул, шлепнулся на четвереньки и прыжками, как конь, поскакал к оврагу. Скатившись в полную после дождя воду, лохмоногий поплыл, выставив наружу блестевший от лунного света нос. Спасаясь от разъяренных пчел, Озермес побежал к сакле. — Мне не хотелось убивать его, — сказал он Чебахан, — к тому же он очень похож на человека. Но если этот любитель меда еще раз наведается к нам, я, пусть даже Мазитха разгневается на меня, поступлю с толстобрюхим как с грабителем — всажу в него пулю или стрелу. — Бедный, — пожалела медведя Чебахан, — так и не досталось ему меда. — Она любила сладкое и не раз вспоминала, как бабушка, мать и она варили в казане пшеничную муку с коровьим маслом, потом заливали затвердевшее тесто медом и обжаривали. — Бабушка говорила, что моя халва вкуснее, чем ее, — говорила Чебахан, облизывая губы кончиком языка, — но она хвалила меня потому, что я ее внучка, на самом же деле вкусную халву, особенно из орехов, готовила мама. — Тоску по сладостям она утоляла соком явора, провертывала кончиком ножа дырку в стволе молодого дерева и, на брав в миску светлый сок, пила его, зажмурившись и причмокивая от удовольствия.