Читать «ГРОМОВЫЙ ГУЛ. ПОИСКИ БОГОВ» онлайн - страница 158

Двумя неделями позже Озермес решил перебраться на заходящую сторону ущелья и пройти в сторону моря, может, Самыр пришел оттуда. Они отправились в путь.

Когда тень Озермеса подобралась к его ногам, он сделал привал и спросил у Самыра: — Где отец? Поведи меня к нему. — Самыр, навострив уши, тонко, по щенячьи заскулил, но не тронулся с места. Передохнув, Озермес пошел дальше. Отойдя немного, он услышал призывный лай, обернулся и увидел, что Самыр продолжает сидеть и всем своим видом показывает, что идти дальше нет смысла. Когда Озермес зашагал обратно, Самыр с веселой мордой побежал впереди него. — Наверно, собака одна добралась сюда, — сказал, вернувшись, Озермес. — А как она нашла нас, об этом нам не догадаться... Отец жив, я чувствую это. Если с ним что-нибудь произошло бы, душа его хоть на миг, но навестила бы меня.

После возвращения Самыра прошли осень и зима, и ничего нового, как и следовало ожидать, Чебахан и Озермес не узнали.

Озермес посмотрел на уши Самыра, то настороженно поднимающиеся торчком, то успокоенно падающие, потом взглянул на Чебахан, старательно и как всегда прикусив кончик языка, разминавшую изнанку шкуры волка, недавно загрызанного Самыром. Это была пятая доставшаяся им шкура волка. Одного Озермес убил первой осенью неподалеку от сакли, в лесу, когда тот объедал зайца, попавшего в ловушку. Второй, то ли по неопытности, то ли случайно, преследуя добычу, сам попал в капкан. Высвободить его было невозможно, он не подпускал Озермеса к себе. А двое волков, муж и жена, большие и красивые, поплатились жизнью за то, что напали на Самыра. Мужа загрыз Самыр, а жена пала от стрелы Озермеса, Самыр ее не тронул бы.

Озермес снова поднялся с тахты. Чебахан, откинув свалившиеся на лицо волосы, пожаловалась:

— Нет молочной воды*, и шкура никак не смягчается.

— Попробуй смачивать шкуру мочой, а потом соскабливать, — посоветовал он и вышел из сакли, чтобы пройтись. Он знал, что залеживаться нельзя, кровь от неподвижности замедляет свой ток, и человек поправляется позже, чем полагается.

Дойдя до края пропасти, Озермес остановился и принялся рассматривать ближние и дальние горы. На шлеме Богатырь горы по обычному висело сизое облачко.

Солнце разгоняло курящиеся над лесами туманы. На той же высоте, на которой стоял Озермес, медленно парили два беркута. Гнезда их отсюда не видно, оно было по ту сторону горы, под каменным шлемом. Раскинув крылья, беркуты находили струящиеся снизу, прогретые солнцем потоки воздуха и, опираясь о них, кругами поднимались все выше и выше. Озермес отвернулся, чтобы не завидовать величавому полету птиц.

Снег с поляны давно утек водой, и зеленые острые стрелки трав во множестве выбивались из земли к теплу. На лугу раздулись крохотными бочонками бутоны шафрана. Земля так и просилась, чтобы ее вспахали и засеяли ячменем или просом. Однако зерна на посев у Озермеса и Чебахан не было. За три зимы и три лета они лишь раз побывали в сожженном ауле, чтобы в годовщину гибели оплакать ушедших, и не догадались поискать злаки на полях — выжженных, вытоптанных и за год заросших дикими травами. Бурьяном высоко и густо покрылись и пожарища. Единственное уцелевшее строение — сарай старого Едиге — сгорел, возможно, в него вонзил свою молнию Шибле; остатки висячего моста унесло половодьем; холмики на могилах просели от дождей, проросли травой, и если нога случайного путника чужестранца ступит в те места, ему и в голову не придет, что там когда то жили адыги.