Читать «Газель с золотыми копытцами» онлайн - страница 3

В сказках вообще нередко дает себя знать наблюдательность, которой может позавидовать любой зоолог. Сказка подмечает, что бакланы переплывают Нил, не боясь крокодилов, что гиены ненавидят шакалов и не едят свежей рыбы, а пятнистая шкура гиены как будто ошпарена кипятком. Все это сказка очень точно фиксирует, но объясняет по-своему. Главный смысл ее объяснений в том, что животные ничем не отличаются от людей. Это объяснение восходит к временам, когда первобытный человек, действительно, не выделял себя из животного мира, но в более поздние эпохи акценты сдвигаются, возникает иносказательная многосмысленность. В сказке «Шакал и лев» шакал искушает остальных зверей их подлинными повадками, опять-таки очень точно описанными, но в обличье шакала угадывается придворный интриган, угрожающий своими советами доверчивому монарху и придворным. Сказка обусловлена не просто осмотрительным пристрастием к эзоповскому языку. От коварного советника шакала веет как бы потусторонней одиозностью. Недаром лев поручает шакалу хоронить убитых. В смутной, но все еще действенной мифологической перспективе шакал соотносится с Анубисом, древнеегипетским богом, провожавшим умерших в мир иной и почитавшимся в образе шакала.

Впрочем, во многих сказках о животных нет и намека на потустороннее. В своей назидательности они приближаются к притчам и басням. Характерно, что у таких сказок часто бывают афористические концовки, напоминающие басенную мораль. Среди нравоучительных сказок выделяется сказка «Об умном мышонке», спасшемся от когтей своего вероломного друга котенка чтением Корана. С простодушным лукавством сказка оставляет открытым вопрос, что же спасло мышонка — чтение Корана или благочестивое недомыслие друга-врага.

При чтении сказок мы то и дело находим знакомые мотивы, ситуации и положения. Встретится нам сказка «Муравей и Сверчок», напоминающая известную басню «Стрекоза и Муравей». Еж и шакал делят урожай, и еж берет себе вершки, то есть зерно, а шакал, несведущий в земледелии, получает корешки. Под африканским солнцем бессмысленно приговаривать: «мерзни, мерзни, волчий хвост», но сходный мотив легко распознается: жадная гиена пытается ловить рыбу хвостом, и громадный краб хватает ее за хвост.

Более сложные проблемы ставит перед исследователем сказка «Деревянная девушка». В сказке отец принимает свою дочь за свою жену, норовя нарушить запрет, древнейший из всех известных человечеству. Скрываясь от отцовских домогательств, девушка прячется внутрь деревянной куклы и выдает себя за деревянную. Чрезвычайно близка к африканской сказке украинская сказка «Юлианка, или Деревянное чудо» (Дерев'яне чудо. Ужгород, 1961, с. 12). Характерно, что и в той и в другой сказке девушка, сбрасывая свой деревянный панцирь, облачается в платья цвета яркого солнца и серебристо-лунного цвета. Подобный же мотив повторяется и в сказке «Девушка в сундуке». Красавица должна побывать в деревянном сундуке, откуда она выходит, прекрасная и сияющая, как солнце. Очевидно, функция дерева одинакова в славянской и африканской сказке. Дерево преображает человека. Нужно пройти через дерево, чтобы обрести вселенскую красоту. Так воспоминание о древних обрядах, сохраненное сказкой на протяжении тысячелетий, превращается в поэтическое прославление красоты, основанной на стихийном единении человека и вселенной.