Читать «Там, где нас есть» онлайн - страница 189

Да чего там, еда и в самом деле была хороша и доступна, заработать на нее не составляло труда, море фруктов, короче, с едой в Израиле был порядок, и это радовало после постоянных в последние предотъездные годы опасений, что на нее не хватит денег или она может прекратиться. Опять же водка была по смехотворной цене, и ее не страшно было пить. Опять же пиво дешевое и годное на вкус. Фрукты почти даром и круглый год. Впрочем, уже говорил об них.

— Еш ба-арец охель тов! — отвечали мы бодро и посмеивались про себя над аборигенами, такими примитивно-незамысловатыми с их вопросами о еде и удовлетворенностью нашими согласными ответами. Мы посмеивались и поглядывали на них с горних высей наших когдатошних музыкальных и математических школ, последующих вузовских дипломов и последипломных «приличных» должностей, мы такие все из себя продвинутые посетители музеев, и театров, и выставок, и концертов знаменитостей, гордящиеся (не без оснований) причастностью к великой державе и великой культуре. Посмеивались над их способом одеваться в неглаженое и обуваться в сандалии.

— А как они на тротуаре сидят, вы видели?

Дураки.

А они, в свою очередь, посмеивались над нашими университетскими дипломами, наличие которых не совмещалось у них в головах с неумением говорить ни на одном языке, кроме великого и могучего, посмеивались над нашим чувством причастности к великим культурам, не побывавших притом ни в одной стране мира, кроме той, где родились, и над нашей предполагаемой продвинутостью в отвлеченных науках в сочетании с беспомощностью в обращении с банкоматом и счетом за воду. Посмеивались над нашей манерой пасти детей почти круглосуточно. Они-то в массе своей закончили только среднюю школу, зато побывали в самых разных странах и говорят на нескольких языках, даже по-русски честно пытаются. А дети у них свободно шляются где попало, даже и в темное время, чего им сделается.

— А вы видели, как они одеваются, эти русские? Как будто на прием идут.

И что?

Да ничего. Кто-то в ностальгическом опупении влился в маленькую Россию внутри Израиля. Со своими детсадами, парикмахерами, ресторанами, магазинами, докторами и таксистами, с приличными и культурными знакомыми. С собственной шпаной и мафией, телевидением и газетами, с пенсионерами, демонстративно корчащими рожу, когда к ним пытаются обратиться на иврите. Кто-то плюнул на какую-либо Россию и двинул жить в еврейской стране, отрастил бороды, переименовал себя и детей, обзавелся постоянным местом в ближней синагоге, запретил в доме говорить по-русски и выкинул к чертовой матери привезенные русские книги. И делает теперь вид, что он не из нас.

Кто-то, как я вот, продолжает жить с русским именем и фамилией, зажигает свечи в канун шаббата, с детьми говорит по настроению или от случая к случаю на двух языках и смотрит какие попало телепрограммы. И еду покупают какую попало, кошерную и нет, отмечают Песах и Первомай, читают газеты и книжки на двух языках и не напрягаются, что дети вряд ли затеют читать в подлиннике Достоевского и вздыхать под Чайковского. Не в энтим щастье. Как-то все постепенно устроилось, все постепенно и незаметно для себя нашли, чего им надо, или хотя б привыкли. Или уехали. Дальше, в Америку, Австралию, Европу, или вернулись к родным березам, или у кого что вместо них.