Читать «О драмах Чехова» онлайн - страница 8

В течение всей пьесы герои только и делают, что повторяют друг друга и самих себя. И для того, чтобы несколько варьировать эти повторения, автор заставляет своих героев повторяться во времени, проводить их через различные эпохи их существования: между отдельными частями драмы протекают месяцы и годы. В продолжение первых трех актов «Трех сестер» мы свидетели многолетнего «хода» жизни изнывающих в томлении «гнилой скуки» героинь.

Чем же, спрашивается, заполняется эта многолетняя жизнь героев? Что составляет истинное содержание драмы, раз в ней выкинуто развитие внешнего и психологического действия?

Чеховские герои живут исключительно, с одной стороны, теми инстинктивными порывами к «новой» жизни, теми исканиями новизны, о которых мы выше упоминали. Пересмотрите внимательно реплики действующих лиц в «Трех сестрах»: все эти Тузенбахи, Вершинины, Ирины, Ольги, Маши, Андреи заняты, главным образом, мечтаниями то об идеальном труде, то о царстве всечеловеческого счастья, то о райской жизни в далекой столице. Подобные мечтания составляют настоящие Leitmotiv\'ы [43] чеховской драмы.

С другой стороны, жизнь чеховских героев проходит в смене различных стихийных настроений, порожденных гипнозом однообразного существования.

«Хорошая погода сегодня. Я не знаю, отчего у меня на душе так светло» [44] .

«Меня как-то все пугает сегодня» [45] .

«И у меня вдруг точно крылья выросли на душе, я повеселел, стало мне легко и опять захотелось работать, работать… Только вот вчера произошло что-то, какая-то тайна нависла надо мной» [46] .

«Не понимаю, отчего я испытываю такое беспокойство» [47] .

«У лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том… Златая цепь на дубе том… Ну, зачем я это говорю? Привязались ко мне эти фразы с самого утра» [48] .

Предчувствия, ничем не объяснимые странные делания, непонятное повышение или понижение чувства жизнеспособности, неизвестно почему навязывающиеся фразы и образы – таковы типичные симптомы стихийных настроений, овладевающих чеховскими героями.

В обрисовке подобных стихийных настроений, равным образом, как инстинктивных исканий «новой жизни», сказался ортодоксальный представитель восьмидесятых годов, последователь философии агностицизма. Он с особенной силой подчеркнул роль иррациональных элементов: для того, чтобы представить зрителям картину вполне стихийной жизни, он прибег даже к тому, что усилил значение сценической обстановки и сценических аксессуаров: обстановка явилась у него органическим элементом драмы, приобрела символический характер (вспомните, например, какую роль обстановка играет в третьем акте «Трех сестер», занятом описанием тревожной ночи во время пожара).

Реформировавши таким образом, драматическую технику, г. Чехов приблизил русскую драму к известному типу символических ибсеновских драм. Он произвел коренную реформу драматической техники и произведенная им реформа находилась в самой тесной зависимости от характера той общественной среды, которую пришлось наблюдать автору «Трех сестер».