Читать «Живой мост» онлайн - страница 12

После той ночи он затаил на меня злобу. Через несколько дней начались упражнения на ловкость. Во время занятий Антара неожиданно бросил мне винтовку: «Держи!» Винтовка летела прикладом в лицо. Я едва успел отскочить в сторону. Антара прочел мне длинное наставление и, подняв зарывшуюся в песок винтовку, приказал вечером вместо отдыха чистить оружие.

«Не огорчайся! Я тебе помогу!» — шепнул мой приятель Атыйя и пояснил, что винтовку нужно было поймать, а затем бросить товарищу. «Держи!» — крикнул он, бросая свой винчестер. Я на лету схватил винчестер и что было сил швырнул в Антару:

«Держи!»

Антара шутя поймал винтовку — рука легла точно посередине деревянного ложа, — крикнул: «Держи!» — и снова бросил мне ее в лицо.

Но меня теперь было на этом не провести. Винтовка пошла по кругу.

Тренировки продолжались до захода солнца, с тремя перерывами на завтрак, обед и ужин. Я похудел, окреп, стал легко переносить дневную жару и ночной холод.

В группе появился новый боец. Это был толстый, неуклюжий парень. Бегать он не мог, задыхался. Антара принялся гонять его с особым усердием.

«Увидите, каким будет через пару недель! — говорил он, когда мы заступались за товарища. — Дайте мне чахоточного, и я его вылечу лучше любого врача».

Наступила моя очередь нести учебную караульную службу. На вторую ночь я залег перед блиндажом, возле мешков с песком. Впереди, за колючей проволокой, простиралась равнина. Вдруг залаяла собака. По диску выкатавшейся из-за дальнего холма луны поползли зловещие тени. Передо мной что-то зашевелилось. Я нажал на курок.

Утром Антара построил нас.

«Кто стрелял на посту?»

Я сделал шаг вперед.

Антара прищурил глаза — у него была такая привычка — и распорядился:

«Бойцу Абдалле до конца обучения боевых патронов не выдавать. — И добавил: — А то он всех служебных собак перестреляет».

В декабре я начал нести настоящую боевую службу. Меня поставили охранять склад с обмундированием. Боеприпасов дали — бери сколько хочешь. Ночь была спокойная. Я прилег возле наблюдательной вышки — палец на спусковом крючке — и стал глазеть на звезды. Сколько их было в ночном небе! Сияли они веками, тысячелетиями и будут сиять вечно. В дни войны и в дни мира. Что им до наших забот и тревог!

Вдруг слышу, будто кто провизжал: «Мусульманин, сдавайся!»

Какое-то движение, шорох. Я тотчас дал очередь.

Взметнулись лучи прожекторов, зашарили по холмам. Ко мне подбежали караульные:

«Чего стрелял?»

«Вражеский лазутчик!»

Мы поползли вперед. «Не приведи аллах, если я снова укокошил собаку, — со страхом думал я, продвигаясь по‑пластунски. — Но ведь собака не визжит: «Мусульманин, сдавайся!» А может, мне все это почудилось?.. Не пора ли поехать в город к психиатру?» Тело убитого было еще теплое. Мы поволокли его к вышке. Но лучше бы оставили в песке! Скольких бы шуток я тогда избежал! Моим первым поверженным врагом была женщина. У них и женщины воюют.