Читать «Шотландия: Путешествия по Британии» онлайн - страница 334

Наверное, вот такие трагедии и формируют атмосферу Сент-Мэриз-Лох. Если принять во внимание все соленые вдовьи слезы, выплаканные за столетия, всю горечь загубленных молодых жизней, весь ужас неожиданных вражеских набегов и ответных рейдов, становится понятно, почему это озеро даже в самый пригожий солнечный день выглядит сумрачным и задумчивым. Или, как выразился Вордсворт, погруженным в «пасторальную меланхолию».

12

На пригорке неподалеку от Сент-Мэриз-Лох я обнаружил бронзовую статую. Она изображала сидящего мужчину в перекинутом через плечо шотландском пледе. У его ног примостилась пастушья собака. Задумчивый взгляд мужчины устремлен на озеро и далекий водопад с названием Хвост Серой Кобылы. Это памятник Джеймсу Хоггу, Эттрикскому пастуху, как он сам себя называл. Один из величайших певцов Шотландии являл собой — наряду с Робертом Бернсом — классический пример природного гения. И памятник задуман так, чтобы увековечить Джеймса Хогга на фоне его родной природы — так сказать, в естественных декорациях, в которых разыгрывалась история его жизни.

Хогга по праву можно считать одной из самых выдающихся личностей своей эпохи. А ведь судьба не радовала его подарками, и возможностей у простого мальчика из англо-шотландского пограничья было куда меньше, чем у того же Бернса. Хогг родился в бедной семье пастуха, читать и писать он выучился самостоятельно. По собственному признанию поэта, он и года не проучился в школе. В семь лет он уже пас овец, в двадцать стал профессиональным пастухом у мистера Лэдлоу из Блэкхауса, в тех самых местах, которые описываются в балладе «Трагедия Дугласа». Юноша не только выучился грамоте, но и начал складывать стихи. Можно сказать, что Хогг, как и Роберт Бернс, всю жизнь провел в нескончаемой борьбе с окружающим миром. И хотя, полагаю, он многое отдал бы за то, чтобы вырваться из этой суровой и негостеприимной среды, но надо признать: именно она, эта неблагоприятная среда, вдохновила Хогга на создание его лучших произведений. Он был уникальным поэтом. Мог на протяжении нескольких страниц рассуждать о какой-нибудь банальной чепухе, а результатом становились безупречно прекрасные стихи. В отличие от Бернса, он не любил тратить время на рефлексию и самокритику. В глубине души он всегда оставался крестьянином, правда, не в том традиционном смысле, как его понимали шотландцы. Вальтер Скотт был очень дружен с Хоггом и прощал ему многие странности характера. Вообще, мне кажется, что отношение Скотта к этому человеку свидетельствует о мягкости и широте души мэтра шотландской литературы. Хогг, в свою очередь, тоже восхищался талантом Вальтера Скотта и даже — сознательно или бессознательно — копировал творческую манеру своего знаменитого друга. Но особой благодарности за помощь (причем, не только материальную) не выказывал. Скорее, воспринимал его великодушие как должное, чем нередко обижал Скотта. В натуре Хогга присутствовала какая-то грубость, что вообще-то не свойственно шотландским крестьянам. Рискну предположить также, что ему была знакома и некая извращенная форма профессиональной ревности и даже зависти. Хогга неоднократно (и вполне справедливо) упрекали в чрезмерном тщеславии. Но мне кажется, что пастух, сочиняющий бессмертные строки, имеет все основания собой гордиться. Во всяком случае, нельзя судить его за это слишком строго. Зато никто не посмеет обвинить Хогга в мелочности и скупости. Напротив, это был открытый и великодушный человек, и двери его дома всегда были распахнуты для друзей и соседей. Скромная ферма в Элтриве стала не в меньшей степени центром общественной жизни, чем знаменитый Абботсфорд.