Читать «Уго Чавес. Одинокий революционер» онлайн - страница 6

Константин Николаевич Сапожников

Тщательно следит за своей внешностью. Шьёт одежду у наиболее модного в Венесуэле мастера, по несколько раз в день меняет костюмы, сорочки, галстуки. Хобби — бейсбол. В 1976–1980 годах выступал в профессиональных турнирах на уровне штатов. Пишет стихи, увлекается живописью, хотя жалуется, что в последние годы у него не остаётся для этого времени. Не пренебрегает возможностью встретиться за бокалом виски с наиболее близкими единомышленниками»…

Конечно, такой политик не может не привлекать к себе повышенного внимания. Его ненавидят представители зажиточного среднего класса, компрадорская буржуазия, олигархические круги. И боготворят бедняки, самоотверженно вставшие на его защиту в дни апрельского переворота 2002 года. Причину можно понять: венесуэльский президент не только заявил о социальной справедливости, равных возможностях, демократии для всех, но и взялся за исполнение обещаний.

Уго Чавес устоял за десять лет непрерывных баталий с враждебными силами и обстоятельствами, превратился в знаковую фигуру сопротивления империализму США, борьбы за многополярный мир. Среди десятков и сотен политиков современности Чавес воспринимается как одинокий революционный камикадзе, готовый пожертвовать собой во имя построения справедливого общества, которое он называет «Социализмом XXI века».

Глава 2

КАРАКАС, ИЮНЬ 2002 ГОДА: ПЕРВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ

Я вылетел в Каракас через два месяца после апрельского путча — «почти удавшейся» попытки радикальных кругов венесуэльской оппозиции и тех, кто стоял за ними, свергнуть президента. Сторонники Чавеса смогли вернуть его к власти. Но сообщения из Венесуэлы по-прежнему шли противоречивые, тревожные, не слишком обнадёживающие: раскол в венесуэльском обществе достиг критической отметки, стабилизировать обстановку президенту не удаётся, режим вот-вот рухнет. Конфликтующие стороны упрекают друг друга в развязывании гражданской войны. Население приобретает оружие в целях самозащиты. В медицинские учреждения в массовом порядке завозят черные пластиковые мешки, и по стране ползут устрашающие слухи: на все прогнозируемые жертвы гробов не хватит.

Всё говорило о том, что я приеду в Венесуэлу в самый разгар кризиса, развязка которого стремительно приближается. Чавесу не сдобровать.

***

…Нелегко было вживаться в, казалось бы, знакомый город после многолетнего отсутствия — всё вроде на месте, всё узнаваемо и предсказуемо. И тем не менее внимательный взгляд не мог не отметить разницы между Каракасом начала восьмидесятых годов — ярким, празднично-беззаботным, космополитичным, и Каракасом, перешагнувшим в третье тысячелетие, — обрушивающим на тебя беспокойно-тревожные противоречивые впечатления.