Читать «Простодушное чтение» онлайн - страница 111
Сергей Павлович Костырко
Вопрос: при чем тут залатанные сапоги и перешитые юбки? ведь человек умер? жених?! – вопрос этот застывает в горле по мере дальнейшего чтения. Через месяц, как и было намечено, несмотря на отсутствие денег и отказ родственников Манфреда принять ее, героиня все-таки отправляется в Германию. Мотив столь решительного поступка для самой Полины очевиден – «прикоснуться к святым камням Европы».
Впрочем, родственники Манфреда оказались вполне приличными людьми – встретили в аэропорту, поселили в хорошем отеле, сообщили страшные подробности: Манфред покончил жизнь самоубийством, оставив завещание в пользу Полины. Полине теперь нужно только дождаться утверждения завещания в суде. В бытовом отношении западная жизнь героини началась почти удачно. Но Полина не останавливается на достигнутом. Она не намерена в ожидании наследства времени терять даром. Полина дает в газету брачное объявление. Манфред, конечно, был замечательный, но ведь есть и другие немцы!
Хорст: физик, большая квартира с мезонином и эркерами, на стенках «ее любимый Ван Гог» —
...
«Я вижу чего ты хочешь, – сказала Полина, – я готова. Можешь взять меня на руки и отнести в свой мезонин…»
и подумала:
...
«"Сейчас я задам тебе жару, я тебе покажу русскую любовь". Кажется, он остался доволен и был приятно поражен взрывом ее чувств».
Герберт: маклер, разведен, имеет троих детей, дом и трех лошадей арабской породы —
...
«…ты очень милый, Герберт, я пойду навстречу твоим желаниям, прямо сейчас…»
Генрих: инвалид (парализованы ноги), но относительно молод, просторная трехкомнатная квартира, «мерседес», покладистый характер —
...
«А ты меня порадуешь сегодня? – спросил Генрих.
– Конечно, порадую…»
(Хоть Генрих и инвалид, но у него, как он объясняет Полине, «в член вживлена кнопка – ты ее и не почувствуешь, я просто на нее нажимаю, и…»)
Вольфран: выский, худощавый с чувственными губами, дом с камином —
...
«Вольфран подошел, обнял ее… – он обнимал душой, а не руками… все упивался, растягивая увертюру, и не спешил перейти к действию».
Ну и так далее.
И хоть Полине нравятся именно немецкие мужчины (куда до них нынешних русским – у них «шарма нет, который есть у немцев и был у русских дворян»), она тяжко разочарована.
Полину убивает расчетливость и приземленность немцев («их одиночество, как она теперь знала, прекрасно компенсируется пивом, сосиськами и путешествиями…»).
...
«Не может быть, чтобы народ, породивший Гёте, Шиллера, Бетховена, так измельчал», —
сокрушается героиня. Она даже предполагает, что нет, не явится Христос к немцам, а если и явится, то
...
«они объявят его вне закона – за посягательство на собственность, посадят в тюрьму…».
Только не подумайте, что Вера Калашникова пишет сатирическое повествование о – скажем помягче – о предприимчивой авантюристке. «Ностальгия» – это повесть о горькой, можно даже сказать, трагической доле нашей интеллигентной современницы. Под пером Калашниковой Полина – натура одухотворенная, возвышенная. Как, например, тонко чувствует она изобразительное искусство:
...
«Сальвадор Дали не просто гений, это был архигений, почти полубог, владевший рисунком и цветом, как Рембрандт, как все гиганты Возрождения… Дали можно назвать евангелистом вкуса»;