Читать «Письма Махатм» онлайн - страница 502

Опять сцена меняется, я нахожусь на 47-й улице Нью-Йорка, пишу «Изиду», и Его голос диктует мне. В том сне или ретроспективном видении я еще раз переписала всю «Изиду» и могла бы теперь указать все страницы и фразы, продиктованные Махатмой К.Х., и страницы и фразы, продиктованные Учителем и записанные на моем настолько плохом английском, что Олькотт в отчаянии рвал на себе волосы, будучи не в состоянии добраться до смысла написанного. И опять я видела саму себя, ночь за ночью: я пишу «Изиду» в своих снах, в Нью-Йорке – в самом деле, пишу ее во сне и чувствую, как фразы Махатмы К.Х. запечатлеваются в моей памяти.

Затем, пробуждаясь от того видения (уже в Вюрцбурге), я услышала голос Махатмы К.Х.: «А теперь сообразите что к чему, бедная слепая женщина. Плохой английский и построение фраз вы уже знаете, хотя даже этому вы научились от меня... Снимите пятно, наброшенное на вас этим введенным в заблуждение самодовольным человеком (Ходжсоном); объясните истину тем немногим друзьям, которые вам поверят, ибо публика не поверит до того дня, пока “Тайная Доктрина” не выйдет». Я проснулась окончательно, и это было как вспышка молнии; но я все еще не понимала, к чему это относится. Но через час приходит письмо от Хюббе Шлейдена к графине, в котором он пишет, что, пока я не объясню, каким образом Ходжсон обнаружил и показал такое сходство между моим неправильным английским языком и некоторыми выражениями Махатмы К.Х. – конструкцией фраз и своеобразными галлицизмами, – надо мной навсегда останется обвинение в обмане, подлоге (!!) и т.п. Конечно, своему английскому я научилась у Него! Это даже Олькотт поймет. Вы знаете – я это рассказывала многим друзьям и врагам, – что моя воспитательница, так называемая гувернантка, научила меня ужасающему йоркширскому диалекту. С того времени, как мой отец привез меня в Англию, думая, что я прекрасно говорю по-английски (мне тогда было 14 лет), и люди стали спрашивать его, где я получила образование: в Йоркшире или в Ирландии, и смеялись над моими акцентом и выражениями, – я отказалась от английского и пыталась как только можно избегать говорить на нем. С 14 и пока мне не исполнилось больше 40 лет, я не говорила на нем, тем более не писала, и совсем его забыла. Я могла читать, но очень мало читала по-английски, а говорить вообще не могла. Помню, как трудно мне было понимать хорошо написанную английскую книгу еще в 1867 году в Венеции. Когда в 1873 году я приехала в Америку, я могла говорить совсем немного, и об этом могут свидетельствовать и Олькотт, и Джадж, и все, кто меня тогда знал. Я бы хотела, чтобы люди увидели статью, которую я однажды пыталась написать для «Знамени Света» и в которой вместо «оптимистический (sanguine)» написала «кровавый (sanguinary)», и т.д. Я научилась писать на английском благодаря «Изиде»; это именно так, и профессор А. Уайлдер, который каждую неделю приходил помогать Олькотту расставлять главы и делать Указатель, может это подтвердить. Когда я ее закончила (а эта «Изида» – лишь третья часть того, что я написала и уничтожила), я могла писать по-английски так же, как пишу теперь – не хуже и не лучше. Кажется, моя память и способности с тех пор исчезли.