Читать «Время вне времен» онлайн - страница 10

Этот процесс уже подробно описан в литературе .

Модернизация Франции, начатая реформами Тюрго, привела сначала к Французской революции (1789 г.), выступавшей, кстати, под лозунгами типичного универсализма: «свобода», «равенство», «братство», а затем к империи Наполеона, пытавшегося унифицировать всю Европу на основе единого гражданского законодательства.

Модернизация Германии, начавшаяся чуть позже и, как полагают, именно под воздействием наполеоновской оккупации, привела на первом этапе к образованию Германской империи, сразу же проявившей громадный экспансионистский потенциал, а затем – к империи Третьего Рейха, также пытавшейся распространить свою «национальную матрицу» на всю Европу и даже на все человечество.

Россия с модернизацией экономики несколько опоздала, запустив ее обороты лишь незадолго до Первой мировой войны, зато «энергия отсроченных изменений», накопленная в консервативных структурах, была так велика, что ее последующая консолидация породила громадную унифицированную реальность – империю советского типа, простершуюся от середины Европы до Тихого океана.

Несколько менее интенсивными были модернизации в Италии или Турции: обе эти страны на уровень настоящих имперских держав так и не вышли. Хотя Италия все же пыталась осуществить «имперское расширение» в Африке и даже в Европе, а в Турции на какое-то время возобладала имперская идеология пантюркизма. Зато пример Японии, по трансценденции – типично восточной культуры, которая, подключившись к модернизации в «эпоху Мэйдзи» (1868 г.), немедленно вслед за этим образовала империю Восходящего солнца, показывает, что данный процесс есть действительно «сквозной» исторический вектор. Локальные цивилизации находятся в поле глобальной цивилизационной динамики, и потому подвержены сходным социоэкономическим трансформациям.

Это помогает понять некоторые специфические черты современности.

Пламя и пустота

Нарастающая пассионарностьстран Третьего мира, которую США и Европа пытаются сейчас сдерживать экономическим и военным путем, есть прямое следствие процессов модернизации, начавшихся недавно в прежде отсталых, периферических регионах. Как и в случае Запада, модернизация связана здесь с необратимым распадом традиционной реальности и все ускоряющимся переходом к обществу «высокого индустриализма».

Освобождающаяся при этом социальная и психологическая энергия, энергия «матричного распада» структурируется в разных странах по-разному. Индия, обладающая типичной «внутренней трансценденцией», утилизует ее в мелких и средних технологических инновациях, реализуя тем самым концепцию «медленного развития», главной целью которой является «цивилизационное выживание». Ни на что большее она пока, по-видимому, не рассчитывает. Индонезия и Малайзия, бурно развивающиеся сейчас страны Тихоокеанского региона, в основном мусульманские и потому имеющие «внешнюю трансценденцию», овеществляют ее в ультрасовременных западных технологиях, пытаясь таким образом преодолеть свою этническую гетерогенность. Главной проблемой здесь также является выживание этих цивилизационных культур. С другой стороны, Китай, перед которым подобные трудности не встают, напротив структурирует свою избыточную пассионарность в «диаспоральной экспансии». Китайские диаспоры, разбросанные по всему миру, – это очень сплоченные, организованные, тесно связанные с метрополией этнические образования; почти 60% всех инвестиций, идущих ныне в Китай, – это деньги именно «зарубежных», в том числе «американских» китайцев. Китай создает империю безо всяких территориальных захватов.