Читать «Бета-самец» онлайн - страница 138

Будущее — как оно виделось борцам за изгнание Нифертити — сводилось к самоутверждению творческой личности в косной и враждебной среде. При этом рецепт такого самоутверждения был вопиюще прост и состоял, собственно, в непрекращающемся противопоставлении творческой личности тупорылой вертухайской власти, узколобому официозу, провинциализму Любореченска, диктатуре попсы, — далее подставлять по вкусу. Жизнь как антоним. Они попса — мы авангард. Они ничтожны — мы глубоки. Они лицемеры — мы правдорубы. Они деградируют — мы растём. Они проиграют — мы победим. Они сволочи — мы молодцы.

Было в этом что-то паразитическое. Какое счастье, что все они есть!

Один наносил краску случайными предметами: кухонной теркой, медицинской банкой, мухобойкой. Другой налегал на инсталляции из разобранных кубиков Рубика, оловянных солдатиков и бутылок из-под кока-колы. Третий делал аппликации из ржавой жести и битого стекла.

Перед тем как покинуть академию, я немного сблизился с ними. Побывал на нескольких вечеринках, на квартирнике, на котором выставлялась чья-то графика. Успел и свои творения показать. И выслушать столько комплиментов, сколько не слышал до тех пор никогда. Здесь оценивали искусство в комплекте с прилагаемым художником. А у меня уже наметилась кой-какая репутация. К тому же я уяснил в общих чертах, как держаться, чтобы удовлетворить запрос здешней публики на настоящего художника. Можно было упросить преподавателей, сдать в авральном порядке все «хвосты»…

Но к тому времени идея-фикс о целебных свойствах казарменного опыта созрела и вела меня прямиком к выбранной цели. По телевизору тогда много говорилось о дедовщине, о голодном пайке. Я был уверен, что такое испытание пойдет мне на пользу. Стачка против Нефертити закончилась недели через две. К ней мало кто примкнул, новое руководство ее игнорировало.

Тем же летом в любореченском кооперативном туалете прошла выставка, гвоздем которой стали работы Кирюши Агафонова.

Здравствуй, армия. Лечи, как умеешь.

7

Его давно тянуло в этот дом с мезонином — резиденцию председателя дачного кооператива. Дом хоть и был обшит пластиковой вагонкой, выделялся среди остальных устарелым фасоном: окна поуже, крыша острей. Несколько раз Топилин проходил мимо массивных ворот с наваренными проволочными львами, но за отсутствием убедительного предлога войти не решался. Одно дело — военно-воздушный конюх. Совсем другое — Иван Рудольфович, председатель «Яблоневых зорь».

Наружность пожилого председателя Топилин детально изучил по фотографиям в ноутбуке Сергея. Натура действительно была щедра и фотогенична. Нос крупный, но стройный. Мужественная линия рта. Морщин умеренно. Волнистые волосы, посеребренные сединой точно в меру: благородная примета мудрости, моложавый патриарх. Больше всего Топилину понравился Иван Рудольфович в контурном свете, сидящий нога на ногу, обхватив колено руками: голова чуть вбок, во взгляде смесь упрека и призыва.