Читать «Темная сторона Петербурга» онлайн - страница 4

— …а был то человек не простой, — услышал Бецкой голос, — а какой-то лесовик из старых волхвов. Вот он государю и говорит — мол, быть Питербурху твоему пусту! Пошто строишь на погибель? Все море смоет, как ни крепи. Осерчал государь и велел того предсказателя в батоги, да прогнать… Лесовик усмехнулся и сгинул. Не успел никто и глазом моргнуть. А уж на другой год случилось страшенное наводнение. И царь Петр от него погиб — простыл в воде, слег и помер…

Иван Иванович приник глазом к щелке: императрица, закутавшись в шубу, сидела в креслах перед разожженным камином в кабинете, а у ее ног разлеглись дремлющие левретки и неподалеку, на низенькой скамеечке, нянька — вздорная полуглухая старуха — с вязаньем в руках.

— А вот еще какое знаменье верное было, — размеренно говорила она, постукивая спицами. — Ходила, говорят, вчера по рынку баба — космы из-под платка мокрые торчат, лицо зеленоватое и глаза блудливые. Одета вроде как обнакновенно наши простые бабы одеваются, только ковыляет неловко, будто гусыня на берегу. И разило от той бабы тиной.

Вот ходила она по рядам, приценивалась, кошелкой трясла, ухмылялась, да так ничего нигде и не купила. Торговки ее и заприметили: что за странная баба, гуляет по рядам вперевалку, гуляет, а ничего ни у кого не берет? Зачем же и приходила?

А тут дед один, кузнец слободской, человек старый, опытный, глянул той бабе вслед, да и говорит: что ж вы, тетки, глаза-то разуйте! То ж баба болотная приходила. Видать, скоро разольется у нас вода, болотная баба сама у вас все возьмет, без всяких ваших денег. Весь город ее будет, и все ваши семечки да сайки.

Торговки кинулись из своих рядов, смотрят: а ноги-то у той бабы — не ноги, а лапы утиные. И по всему рынку от нее следы мокрые остались, растопырочкой. Точь-в-точь утиные, только покрупнее.

Старики говорят, баба эта перед всяким наводнением в город является.

— Вот ведь настырная какая.

— Одно слово: нечисть!

В щелочку между створками дверей Бецкой видел задумчивое лицо императрицы, внимательно слушающей старушечьи сказки, и усмехался.

Принародно Екатерина любила появляться в обществе людей молодых и блестящих, и сама часто посмеивалась над обычаем старых русских бояр держать дома убогих и шутов с шутихами ради забавы.

Зато тут, где никто ее не видит, — и сама грешит тем же.

Старая нянька да горничная девка из самых простых были для царицы чем-то вроде заношенных ночных туфель, сбитых уже удобно под ее ногу, или ватного халата со знакомыми во всех местах прорехами, вошедшего в значительную привычку.

Однако же заставать императрицу в халате никому не дозволялось.

Иван Иванович погромче закашлялся и постучал в дверь.

За дверью поднялась возня: взлаяли потревоженные левретки, что-то упало, шумно покатившись. Дождавшись, когда стукнула в комнате императрицы потайная дверца, Бецкой вошел.

На низенькой скамеечке у камина валялось брошенное вязание. Левретки потявкали и угомонились, вернулись на облюбованный ими коврик у камина. Екатерина с пяльцами в руках, склонив голову, распутывала нитки на батистовом шитье.