Читать «Темная сторона Петербурга» онлайн - страница 2

Он странный, город Петра; он весь двойственный. Он и в легендах такой: то город Антихриста (Петра I современники не только возносили, но и проклинали), то — он же — город святого Петра, райского ключника.

Что выражают питерские легенды? О чем они? Это клубок, паутина и морок всего необыкновенного и противоречивого.

Даже весь этот странный круговорот имен и переименований — словно рой масок на театральных подмостках. Петербург — это город сбывающихся фантазий.

Здесь выдумки переходят в реальность, и реальность делается выдумкой с легкостью, недоступной никакому другому месту на земле.

Разве это случайность, что Алые паруса, выдуманные когда-то Грином, приплыли в нашу действительность именно здесь? Страшное самоубийство безымянной девушки на Зимней канавке — от частной личной неудачи в любви — приобрело размах и красоту истинной трагедии, увековеченное в опере Чайковского «Пиковая дама». А первоапрельская шутка художника Алексея Костромы навсегда подарила нам легенду о летающих грифонах и цифровой Башне алхимика.

«Вот только — к чему это все?» — поинтересуемся.

«Чтобы человек не знал безысходности!»

Кто-то написал эту фразу на стене известного дома по 7-й линии Васильевского острова. И она немедленно обросла великим смыслом: Город вдохнул в нее жизнь. Фраза, над которой сам автор, возможно, не ломал головы и задумывался не дольше трех минут, сделалась ни больше ни меньше — чуть ли не выражением всей вечно оппозиционной рассудочной миссии, сверхзадачей петербуржского мифотворения.

* * *

Когда говорят о городских легендах, обычно, помимо сюжета, интерпретированного в различных устных и записанных вариантах, подразумевается еще и участие рассказчика, участника, хотя бы косвенного, освещаемых событий. В чистом виде городская легенда — то, что рассказывает кто-то от первого лица, поэтому всякая подобная история непременно несет на себе отпечаток личности рассказчика.

То есть, имея дело с фактом-сюжетом, читатель или слушатель имеет дело еще и с личностью-персонажем. И замена персонажа часто меняет не только структуру — язык рассказа, — но даже всю схему и смысл событий. Возможно ли при таких условиях сохранить изустную городскую легенду живой? Ведь переходя от одного рассказчика к другому — легенда проигрывается, переживается и переосмысляется всякий раз заново, как театральная пьеса.

Как же передать главное в ней — ее дух, живую идею?

Если это возможно, то, конечно, только с помощью художественного переосмысления: превращения легенды в текст.

В данную книгу вошли не только сюжеты городских легенд, известные в различных вариациях, слухи и сведения о городе, художественно сублимированные, но и персонажи — образы возможных рассказчиков, участников, очевидцев.

Такой прием позволил избежать сугубой субъективности якобы личного свидетельствования и всех огрехов и оговорок, с этим связанных, — взамен более свободного читательского видения.