Читать «Непримиримые (сборник)» онлайн - страница 98

Думал и начальник службы госбезопасности. Однажды перед заходом солнца он прошелся вдоль дуканного ряда и чуть задержался возле Махмуда – выкормыша афганской революции и войны.

– Твои дела идут хорошо. Так люди говорят. Это правда? – начал хадовец.

– Аллах и новая власть помогают, – улыбнулся Махмуд.

– Я слышал, у тебя много торговых агентов из детворы? – плел сеть Святой.

– Аллах не обижает, – полез за сигаретами Махмуд.

– А тот мальчик, что часто крутится возле моей «конторы», он что-то продает или покупает? Это ведь твой человек? – спросил Святой и посмотрел дуканщику прямо в сердце через распахнувшиеся зрачки.

Махмуд зажег сигарету, чтобы выиграть время для ответа, и проиграл все.

Начальник ХАД выслушал дуканщика рассеянно, отказался угоститься чаем и сигаретой и, обдумывая, брать их немедленно или понаблюдать, побрел дальше сквозь зазывные крики владельцев магазинов. «Они все против нас», – злился он. И пока злился и брел к своей страшной службе, Махмуда атаковали с тыла. На задворках своего дукана он плакал, хватая к поцелую волосатую руку связиста.

– Бируни очень хочет узнать, почему три раза подряд чуть не засыпались наши люди? – вырывая руки из цепких объятий Махмуда, равнодушно говорил связист.

…Султан спал рядом с дедом на голой земле. Он не успел ни проснуться, ни крикнуть. На голову накинули тряпку, твердая рука зажала рот и нос. Султан встрепенулся, но от тяжелого удара в его мозгу вспыхнули золотые шары.

Он пришел в себя чуть позже. Почувствовал, что руки связаны за спиной, глаза заклеены широкой липкой лентой. Чья-то сильная рука держала его за шею, толкая вперед. Вонь городской улицы осталась позади, Султан дышал сухим и чистым воздухом пустыни, шел навстречу своим страшным мукам, спотыкался о камни и радовался: «Значит, не в ХАД ведут».

Человек, который толкал его в шею, пощупал, как держится на глазах мальчика повязка, и Султан уловил молодым чутким носом запах ментоловых сигарет.

– Так это ты?! – обернул он улыбающийся рот к провожатому и, получив сильный удар в лицо, подавился раскрошенными зубами.

Измена

– Я теперь не верю ни одному ихнему слову, – сказал прапорщик Титенко, мотнув кудрявой черной головой, и стиснул кулак так, что заскрипели короткие пальцы, похожие на латунные гильзы пулеметных патронов.

Этими латунными пальцами прапорщик Титенко неделю назад держал разорванный живот своего ротного командира Егорова, как держат целлофановый мешочек с юркими аквариумными рыбками. Машина тряслась на выбоинах раздолбанной дороги, голова ротного командира, с пыльными усами и посеченной осколками лысиной, раскачивалась на занозливых досках кузова, и эта еще живая голова медленно прорастала на щеках серой щетиной. Прапорщик Титенко латунными руками нежно держал скользкие края разорванного осколками живота, чтобы не уползли розовые внутренности и чтобы не расплескалась жизнь ротного командира, и солнце путалось в казачьих кудрях Титенки, и он матерился шепотом.

«Я не верю ни одному ихнему слову», – сказал прапорщик Титенко и плюнул себе под ноги, а потом тяжело посмотрел на проводника-афганца.