Читать «Под ласковым солнцем» онлайн - страница 4

— Так ты, значит, один?.. Анисья в поле?..

— У полю все, кормилец, — кланяясь, ответил Данила. — Убираются, родной. От нашего полю сюды, почитай, пятнадцать верст ехать-то…

Псаломщик обратился к отцу Леониду:

— Затруднение есть одно, батюшка…

— Что такое?..

— Как будем отпевать усопшего — как отрока или как младенца?.. Если как младенца — это значит сорок копеек, — пояснил псаломщик, прощупывая из-под очков Данилу слепыми глазами, — а за отрока девяносто.

— Ты что же, Данила, не помнишь разве?.. А? — спросил отец Леонид…

— Кто ж его знает, батюшка… — виновато ответил Данила и потупил глаза. — Где же нам, батюшка, все упомнить?..

— Когда он у тебя-то того… рожден-то?..

— Да как будто в спажинки… а верней сказать, — пожалуй, после успеньева дня…

— Как же это так?.. Ты припомни, припомни, — строго заговорил отец Леонид. — Припомни, Данила!.. Ведь ежели в спажинки, значит, ему перешло за восемь, отрок он; а если после успеньева дня — значит, не дошло еще до восьми… И отпевание полагается им разное, и плата за требу разная… Понял?..

— Понял, батюшка, — покорным и упавшим голосом ответил Данила…

И не было никакой лжи в том, что он, неуверенный в своих словах, почувствовал вдруг уверенность и сказал решительно и твердо:

— Пожалуй, батюшка, и так, что после успеньева дня…

Сказал и облегченно нащупал правой рукой кисет с деньгами.

— В метриках бы справиться, — заметил псаломщик, — да ключи у отца дьякона в столе, а дьякон в Клещевку поехал за лещами…

Отец Леонид в недоумении развел руками. Потом смягчил тон и обратился к псаломщику:

— Разве отпеть уж как отрока?.. А?.. За отрока моленье побольше, а за младенца поменьше… Если лишку помолимся — не беда… Лучше перемолить, чем недомолить!.. А?.. И плату возьмем, как за младенца…

Псаломщик согласился:

— Как хотите, батюшка!..

Стенные церковные часы пробили семь. Отец Леонид вспомнил, что ему надо еще съездить в поле, пожал плечами, вздохнул и сказал:

— Ну, делать нечего!.. Будем отпевать за младенца… Жаль, Данила, жаль… вхожу в твое положение, а не могу помочь!.. Некогда!..

IV

Затеплили свечи. Личико умершего стало иссиня-желтым, с заострившимся носом и глубокими впадинами закрытых глаз. На лобике плотно лежал бумажный зеленый венчик… И красными киноварными буквами по-славянски на венчике отчетливо проступали слова:

«Святый боже, святый крепкий, святый бессмертный, помилуй нас…»

Данила смотрел на свечи, на венчик, надписи которого он не понимал, потому что был неграмотен, на впалые щечки сына — и ничего не видел… Он думал о том, как еще недавно сын убирался с ним в поле, — помогал матери вязать снопы и складывать в крестцы рожь. А когда ехали в поле, он радовался и весело заворачивал от околицы лошадь с телегой, туго накручивая на ручонку веревочные вожжи. А потом вдруг закорчился животом и умер. От худой пищи все это… Много ребят животами болеет… Хлеба до новины не хватает, с весны подмешивают мякину и что придется… А ребята всякие коренья да траву жрут — шхерду, дикую репу… Может, вредной травы нахватался…