Читать «Избранное. Том 1» онлайн - страница 82

— От Пазыла-ака пришел человек…

— Постой, постой, у меня тоже был гость…

— От Пазыла? — удивился Заман.

— Утром пришел, вначале попросил лекарство, потом заговорил о Пазыле. Я выгнал его, заявил, что не знаю никакого Пазыла.

— А как он выглядит? — побледнел Заман.

— Низенький, толстенький, глаза косые…

— Нет, не он! У меня был молодой, стройный джигит. Он показал условные знаки. Вот письмо, написанное самим Пазылом-ака.

— Выходит, гоминьдановские шпионы напали на мой след. Что же он пишет?

Заман изложил по-китайски содержание письма.

— Ма Чжунин рано или поздно должен был предать, — сказал Лопян. — Вопрос только — что за причина толкнула его на это теперь? Письмо Пазыла молчит об этом.

— Зато гоминьдановцы говорят: «Ма Чжунин бежал, и в ближайшие дни мы покончим с Ходжаниязом». — Заман рассказал о происшествии на базаре.

— Гоминьдановская пропаганда, конечно, не упустит такой случай.

— А мы будем сидеть сложа руки?

Лопян достал из шкафа написанную по-китайски листовку:

— Нужно перевести, размножить и распространить.

— До каких пор мы будем переписывать бумажки? Ведь Пазыл-ака приказывает немедленно подняться! — запротестовал Заман, беря листовку. — Или так и будем ждать, когда кумульцы придут в Кульджу? Пора браться за оружие!

— По-твоему, надо восставать сегодня же? Нет, Заман, мы еще не готовы. Ошибка Пазыла в том, что он не создал руководящий центр заблаговременно, перед восстанием. Поэтому не получилось согласованных действий, народные выступления разрозненны, не объединены в одно целое. Пока не поздно, необходимо исправить эту ошибку…

Заман вышел от Лопяна раздосадованный. Хотя у китайца была своя логика, горячее сердце Замана рвалось в бой. «Кажется, и Лопян любит только болтать и тянуть время… Может, уехать к Пазылу-ака?.. А если он спросит: „Что, в Кульдже ничего не смогли сделать?“ — что я отвечу ему?..»

Весь во власти размышлений, Заман не заметил, как пришел к Касымджану, своему приятелю, жившему за счет выручки от продажи различной мелкой утвари деревенским баям.

Муэдзин самой большой в Кульдже Дян-мечети поднялся, пыхтя и отдуваясь, на минарет. За то ли, что его красная толстая шея напоминала бычью, или за то, что голос у него был как рев у быка, люди прозвали его «Муэдзин-бык». Едва он прокричал первый раз призыв к молитве, как вслед за ним, подобно петухам, закричали муэдзины других мечетей.

В это предрассветное время около мечетей и в мечетях сновали какие-то люди в чалмах, расклеивали на стенах листки, раскладывали их на мимбарах — кафедрах для проповедников — и на ковриках для молящихся. Потом эти люди исчезли. Вскоре, еще в предутреннем сумраке, мечети заполнились верующими.

По завершении утренней молитвы имам, поднявшись на мимбар, сказал:

— Люди, сегодня хадис шарипэ — священное предание — прочитано не будет. Вместо этого представитель его превосходительства огласит нам письмо господина губернатора.