Читать «Собрание сочинений в десяти томах. Том десятый. Об искусстве и литературе» онлайн - страница 277

Не от одних только писателей зависит характер и направление литературы, писал Гете в статье «Литературное санклюлотство» (1795), этом замечательном свидетельстве глубокого понимания социальных условий, в которых вынуждена была развиваться литература. Писатель не создает условий, в которых ему приходится творить, хуже того: «даже величайший гений в некоторых своих произведениях терпит ущерб от своего века». Тем не менее, Гете не намерен сложить оружие. В эти тяжелые для него годы осознания невозможности изменить реальные условия в Германии он вырабатывает свой идеал гуманизма, в лирике особенно ярко выраженный в стихотворении «Божественное», а в драме — в «Ифигении в Тавриде». Ясно сознавая «границы человечества», Гете создает новую концепцию художественного творчества, выдвигая на первое место два понятия: гармония и красота.

Если в период «Бури и натиска» Гете утверждал необходимость непосредственного единства природы и искусства и возможность такого единства вытекала из сущности того и другого, то теперь Гете утверждает прямо противоположное: «Природа отделена от искусства огромной пропастью, которую без внешних вспомогательных средств не может преступить даже гений».

Художник должен прежде всего постигнуть предмет своего изображения, каким он наличествует в природе. С этой целью он расчленяет его, открывает его сокровенную сущность, а затем воссоздает увиденное как нечто целое, выявляя единство и гармонию его элементов, что и составляет сущность прекрасного.

Во «Введении в «Пропилеи» (1798) Гете следующим образом определяет сущность искусства: художник, пишет он, должен быть «наделен одинаковым умением проникать как в глубь вещей, так и в глубь собственного духа и… соревнуясь с природой, творить нечто духовно органическое, придавая своему произведению такое содержание, такую форму, чтобы оно казалось одновременно естественным и сверхъестественным». Сходные мысли развиваются в диалоге «О правде и правдоподобии в искусстве» (1797), где Гете выступает против натуральности и внешнего правдоподобия во имя той высшей правды о жизни, которую искусство способно в наибольшей степени выразить именно тогда, когда оно откажется от простого правдоподобия. Раньше Гете восторгался Шекспиром как художником, через которого говорила сама природа; теперь в его глазах произведение искусства есть творение человеческого духа: «В нем сведены воедино объекты, обычно рассеянные по миру, и даже все наиболее пошлое изображается в его подлинной значимости и достоинстве».